«Да ладно тебе, Ант! — мысленно парирую я. — Может быть, мы не там поставили первую точку — Начало. Может быть, только сегодня мы ставим настоящую первую точку, как веху для отсчёта? Понимаешь, по нашим силам в этой жизни — лишь поставить две точки на бесконечной прямой, устремлённой в вечность. Но мы можем добиться, чтобы отрезок между этими двумя точками был прочерчен жирной линией. Сочной чертой. На которую до предельного срока, раз за разом, будут оглядываться следующие поколения. Смотреть будут, сверяя с пройденным нами путём свои собственные пути, пройденные после нас... Спираль нарастает, виток за витком. Дорога не исчезнет, пока на ней есть движение. Так-то, потельничек!»[2]
Языки костра приобрели какой-то тревожный красноватый оттенок. Где-то поблизости прокричал сыч. Невесть откуда взялся проснувшийся ветерок, и прошелестел по листве, взмывая в ночное небо. Умчался туда, где у горизонта беззвучно вспыхивали зарницы...
Я встаю, разминая затёкшие ноги.
«И как это у них получается часами высиживать во? так, с поджатыми. ногами, неподвижно, словно изваяния?» — мимолётно удивляюсь, глядя на Хасана.
Ну что ж, привал окончен, пора в путь-дорогу.
Говорил же один сапиенс, жаль, не помню, кто именно: «надо ходить как человек по полю, а не к кострам жаться»...
И — хвала всем святым нашего неповторимого мира! — мы уже вставали от костров. Мы уже выходили в чисто поле. И Мать-Земля шептала нам вслед могущественные охранные слова своего благословения.
Шептала сквозь враждебный мрак Космоса...
И мы, невзирая на космическое расстояние, улавливали, что она хотела нам сказать.
Родина напоминала людям, умеющим воевать как никто во Вселенной:
«Я одарила вас наиболее ценным, чем обладаю. Вам было дано познать честь, веру, надежду, ненависть и любовь...
Но главный дар поистине бесценен.
Вы способны постоять за себя и за своё достоинство. Насмерть биться за то, во что верите. Сражаться до победного, во имя того, на что надеетесь.
Убивать тех, кого ненавидете, и умирать за тек, кого любите».
