Они медленно спустились к Подолу и узкими переулками тащились дальше к Днепру, где обосновался пан сотник.
Вода в реке синела, отражая белые облака. Она притягивала, манила, но была еще по-весеннему холодной. Ребятня еще не гомонила на берегу, не плескалась с визгом и гоготом. Кусты едва зеленели и сквозь них хорошо просматривался еще не вошедший в свои берега Днепр.
— Приехали, — тихо молвил дядька Макей. — Ты посиди тут, я испрошу позволения поговорить с паном сотником.
Лука осмотрелся по сторонам. Хата была просторная, в несколько окон. Обширный двор с коновязями, где хрупали овес привязанные кони. Люди в казацком одеянии входили, выходили из хаты, переговаривались, поглядывали безразлично на Луку.
Дядька Макей долго топтался у порога, пока не осмелился войти внутрь.
В горнице было два казака, которым пан сотник выговаривал за какие-то проступки. Дядька Макей переминался с ноги на ногу, пока пан Мелецкий не обратил на него внимание.
— Идите и больше не злите меня, — бросил тот казакам, те вышли с понурыми головами, свесив длинные чубы-оселедцы. — Как расторговался, Макей?
— Как велели, пан сотник, — поклонился дядька Макей. — Вот вам выручка, — и протянул мешочек с монетами.
Пан Мелецкий мельком глянул в мешочек, хмыкнул удовлетворенно.
— Чего топчешься? — хмуро спросил сотник.
— Да вот, пан сотник… Дело небольшое появилось. Можно?..
— Давай, только побыстрее, мне недосуг.
— Пан сотник, может, помнит казака Остапа Незогуба?
— Ну и что?.. Вроде припоминаю. Встречались где-то небось.
— Под Цецорой, пан сотник, и под Хотином вместе стояли от Браславского полка, пан сотник.
— Слишком долго тянешь, Макей! Быстрей ворочай языком. Уже вспомнил.
— Сынишка его, пан сотник… Всех порешили в Мироновке головорезы Лаща. Он теперь один. Нельзя ли пристроить хлопца в обоз? Работящий он, пан сотник!
— Небось, мал еще?
— Нет, пан! Почти девятнадцать лет! Добрым может стать казаком. И платы не требует. Идет за еду и одежду, пан…
Тот задумался, покрутил длинный ус, заправил оселедец за ухо, пыхнул облачком табака.
— Все места заняты, Макей. — Сотник немного подумал еще, поглядел на напряженно смотревшего ему в рот Макея, вздохнул и ответил: — Ладно, Макей. Только из уважения к твоей прежней славе. Пусть остается. Ты в ответе за него. А теперь иди и не мешай мне.
Макей лишь склонил голову и плечи и выбежал во двор.
— Порядок, Лука! Всё устроил! Будешь под моим началом. Доволен?
— Бог тебя спаси, дядько Макей, — ответил обрадованный юноша. — Спасибо тебе. А я отслужу, в долгу не останусь.
