«Не многовато ли?»
«Но мы ведь договорились, что в такой огромной и неуютной стране, как наша, человеку просто необходимо иметь как можно больше родственников, — сказал я. — Вдруг вам придет в голову отправиться в Вайоминг. Представляете, как потеплеет у вас на душе при мысли, что в Вайоминге вас с распростертыми объятиями ждут не дождутся целые полчища родственников?!»
Он тщательно переварил мои слова.
«Ваше новое имя будет представлено именем существительным, означающим название цветка или фрукта, или ореха, или овоща, или растения семейства бобовых, или птицы, или пресмыкающегося, или рыбы, или моллюска, или драгоценного камня. Оно будет писаться через черточку с числительным порядка от одного до двадцати».
Я поинтересовался, как величали мужчину до сегодняшнего дня.
«Элмер Гленвиль Грассо», — ответил он.
«Отлично. Вы, например, можете стать Элмером Уран-3 Грассо. И каждый, кто будет носить в своей фамилии слово „Уран“, автоматически превратится в вашего родственника».
«Что делать, если попадется новоиспеченный родственничек, которого я на дух переносить не буду?»
«Мистер Грассо, я лично буду очень огорчен, если после того, как меня изберут на пост президента, вы не пошлете всех ненавистных вам искусственных родственников подальше со следующими словами: „Катись-ка ты к едрене-фе-не-е-е!“ И знаете, дорогой мистер Грассо, произойдет презабавнейшая штука, — продолжал я, — те самые родственники, в адрес которых вы бросите эти слова, поспешат восвояси и крепко подумают, как бы им стать получше».
«Вы даже представить не можете, насколько реформа облегчит вашу жизнь. Допустим, к вам подошел нищий и просит денег», — говорил я.
«Не понимаю, к чему вы клоните», — сказал мистер Грассо.
«Сейчас поймете. Вы спрашиваете у нищего, как его зовут. Он отвечает, предположим, что его зовут Устрица-19 или Гаичка-1, или что-то в том же роде. А вы ему вежливо в ответ: „Милок, я — Уран-3. У тебя есть 190 тысяч дальних и десять тысяч близких родственников. Ты в этом мире не одинок. А у меня есть свои родственники, заботиться о которых мой святой долг. Так что не обессудь, милок, катись-ка ты подальше к едрене-фе-не-е-е!“
