Фарс, или Долой одиночество! - Курт Воннегут

В настоящей вещице я ближе всего подхожу к тому, что принято называть автобиографией. Писанину эту я назвал фарсом, потому что перед вами ни что иное, как гротесковая поэзия положений, точь-в-точь, как те старые ленты, на которых запечатлены Лорел и Гарди.

Книга эта — о жизни как таковой, пропущенной через мясорубку моих собственных ощущений.

Детство мое пришлось как раз на период Великой депрессии. Я вырос на искусстве Лорела и Гарди и был этим искусством безнадежно отравлен. Наверное, поэтому мне не составляет труда рассуждать о превратностях жизни, даже не вспоминая такую пустяковину, как любовь. Любовь для меня не имеет большого значения. Что же тогда имеет значение? Удачная сделка с судьбой!

В детстве все свободное от просмотра фильмов время я валял дурака в обнимку с собаками. Их доброжелательность была выше всякой похвалы.

Подобный грешок водится за мной и сегодня. Собаки выбиваются из сил гораздо раньше меня. Я могу валять дурака вечно.

Так-то вот.

Один из моих приемных сыновей как-то сказал: «Знаешь, ты ни разу не обнял меня». В этот день ему исполнялся двадцать один год и он отправлялся в составе миротворческих сил в леса Амазонки. Я обнял его. Мы обнялись. Хорошее чувство: будто валяешься на ковре в обнимку с крупным догом.

Как бы я хотел, чтобы люди, которые по положению вещей просто обязаны любить один другого, во время выяснения отношений помнили: чуть меньше любви, чуть больше элементарной порядочности!

Элементарно порядочен мой старший брат Бернард. Он занимается проблемами атмосферного электричества при университете штата Нью-Йорк в Олбани. Брат вдовец, он уже вырастил трех сыновей и сейчас самостоятельно воспитывает еще двоих. Надо отдать ему должное: делает он это совсем неплохо.

От рождения нам с братом достались совершенно разные мозги. Бернард, очевидно, никогда не стал бы писателем. Я ни за какие коврижки не занялся бы наукой. Тем не менее на жизнь мы оба зарабатываем своим умом, это для нас — нечто независимо функционирующее; просто орудие труда. При этом мы оба ужасно безалаберны.

Как-то я пожаловался брату, что стоит мне взяться мастерить что-либо по дому, как тут же невесть куда пропадают все инструменты.

«Счастливчик! — ответил брат. — Я-то всегда теряю сам объект работы».

Мы дружно посмеялись.

Но благодаря этим самым мозгам, мы с Бернардом принадлежим к разветвленным искусственным семьям, что дает нам право претендовать на родство по всему земному шару.