Слушайте песню перьев | страница 87

Станислав, вскинув лук, смотрел на эсэсовца.

Красный уголек горящего табака разгорался все ярче. Вот он осветил на мгновенье подбородок и щеки часового, и в тот же миг Станислав спустил тетиву.

Сигарета взорвалась искрами, и все нырнуло во тьму.

Они услышали, как тело солдата, падая, мягко стукнуло о землю.

— Клаус! Во ист ду? — тотчас раздалось в темноте.

Станислав бросил на тетиву вторую стрелу.

Из-за угла сарая брызнул свет, серебристый овал вытянулся по земле. Показался второй солдат с электрическим фонарем в руке. Он шел быстрым шагом к дверям сарая.

Януш услышал, как басовой струной пропела над его ухом тетива. Свет фонаря метнулся вбок, описал дугу и погас. Вероятно, от удара о землю разбились и стекло, и лампочка.

Пятеро, обгоняя друг друга, бросились к сараю.

Ян споткнулся о труп, выругался.

— Тише! Ради всех святых, тише!

Руки нащупали петлю запора, тяжелый висячий замок. Принесенный с собой ломик — в дужку замка. Одним рывком — пробойник из двери.

— Стась!

— Подожди, сейчас.

Станислав подобрал оба автомата убитых, сорвал с поясов подсумки с кассетами. Гитчи-Маниту, сколько патронов! Нельзя оставлять такое… И стрелы тоже с собой. Хорошо попал. Обоим швабам прямо в головы…

Из глубины сарая пахнуло запахом чая, чесночной колбасы, мылом и чем-то мятным.

Ощупью наполняли мешки. Скользили в пальцах консервные банки, рвались какие-то мягкие пакеты.

— Ребята, бутылки…

— Бери!

Доверху четыре мешка. Пятый…

Цыбики чая, плитки шоколада — в карманы.

— Трогаем!

Сто шестьдесят банок тушеной свинины, килограммов двадцать шпика, полмешка сахара, тридцать два круга колбасы, около сотни плиток шоколада, восемнадцать кусков мыла, две бутылки коньяку и шесть бутылок лимонного сока, чай, сигареты — такова была добыча ночи.

— Посмотрели бы, как наш индеец отправил на небо обоих эсэсманов! — восхищался Големба. — Они даже сообразить ничего не успели!

— Жаль, что пошло всего пятеро, — сокрушался Косовский. — Надо бы человек десять. Полсклада бы утащили.

— Стась, расскажи, как вы воевали там, у себя в Америке, — попросил однажды Стефан, когда партизанам удалось несколько часов спокойно посидеть у костра.

Станислав вынул изо рта трубку, выбил из нее пепел.

— Я не воевал. Когда я родился, в нашем племени уже было так мало воинов, что шауни не могли воевать с белыми.

— Значит, вы только охотились?

— Да.

— Но раньше-то вы воевали?

— Только против белых. Мы, индейцы, давно не воюем друг с другом. Мой учитель Овасес рассказывал, что сто Больших Солнц назад были войны, и они кончались большой кровью. Но мы понимали, что войнами между собой мы ослабляем друг друга.