○
К Дембовцам подошли за полночь. Еще вечером небо снова за тянуло низкими облаками, а сейчас темень сгустилась такая, что дорогу приходилось отыскивать чуть ли не ощупью. Но Стефан уверенно шел вперед. Дважды он приходил сюда в разведку и клялся что может нарисовать план деревни по памяти.
Наконец впереди, за кустами, блеснул свет.
Партизаны остановились.
— Это в штабе, в караулке и в избе, где живут офицеры, — сказал Каминский. — Склад на самом краю, около старой кузни.
Тронулись дальше, обходя деревню задворками.
Последние избы. Рощица осокорей. Кусты. И за ними — пустота полей.
Януш Големба спросил шепотом:
— Так где же твоя старая кузня?
— Подожди, — сказал Стефан. — Здесь должна быть дорога. А за дорогой — кузня. И тот самый сарай.
Он присел на корточки и стал осматриваться по сторонам. Снизу, из темноты, небо казалось чуть светлее окружающего мрака. На его фоне слабо рисовались верхушки кустов и отдельные деревья.
— Надо взять левее,— пробормотал Стефан, поднимаясь на ноги.
Они снова пошли по окраине деревни, стараясь бесшумно ступать по умирающей осенней траве. Станислав, замедлив шаги, несколько раз глубоко вдохнул холодный ночной воздух.
— Пан Стефан, земля, железо и старый уголь — там.
Он показал назад в темноту.
— Какое железо?
— Мы прошли кузню.
— Почему так думаешь?
— Запах, — сказал Станислав. — Пахнет железом, землей, старым костром.
— Посмотрим, —пробормотал Каминский. — Веди.
Повернули назад. Теперь впереди шел Станислав.
Шагов через сто темнота впереди уплотнилась. Под ногами перестала шуршать трава.
— Ты прав, парень. Вот она, кузня. Теперь до сарая шагов тридцать, не больше. Осторожно, ребята. Здесь открытое место, — прошептал Стефан.
Присели у осевшей косой стены.
— Двери сарая обращены к нам. Часовой около них. Сзади ходит еще один. Чертова темнота!
Станислав вынул из мешка лук, натянул на его рога тетиву. Все шесть взятых с собою стрел зажал под мышкой.
Так они сидели довольно долго, прислушиваясь, пытаясь понять, где находится часовой.
Темнота молчала. Ни движения, ни звука. Только слабый шорох ветра в полуразрушенной кузне и где-то впереди золотистые квадратики окон в деревне.
Справа тихо звякнул металл.
Партизаны затаили дыхание.
Станислав встал на колени и наложил на тетиву стрелу.
Еще раз звякнула сталь. Вспыхнул огонек, и они увидели склоненное над зажигалкой лицо, матовый блеск краев шлема, сигарету, зажатую в зубах, эсэсовские шевроны на петлице мундира.
Часовой прикурил. Щелкнула крышка зажигалки. Огонек погас.
