Рядом с типи Большого Крыла стоит типи Желтого Мокасина. Мокасину всего девятнадцать лет, прошлой осенью он прошел посвящение и стал воином. У него красивое смуглое лицо и танцующая походка. И молодая жена Розовая Заря, Горкоганос. Горкоганос поет. Когда Мокасин дома, она поет веселые песни и лорхает по лагерю, как листок ясеня, подхваченный ветром. Но если Мокасин долго не возвращается из чащи, она разводит у типи небольшой костер и, сидя на корточках, молча смотрит в огонь. Так она может просидеть всю долгую ночь…
А по земле уже идет Месяц Ягод, и тропа солнца на небе начинает укорачиваться.
Ушли вдаль тени прошлого.
И теперь кажется Станиславе, что никогда раньше она не жила так вольно. Даже там, в бухте Святого Лаврентия, когда дети зверобоев выводили на обратной стороне заячьих шкурок тонким угольком свои первые буквы, она чувствовала себя выброшенной из круга. Все главное осталось на родине, в Польше. А Чукотка была тюрьмой, и приговор висел над ней как вечное проклятие.
Здесь, на второй год жизни в Канаде, перед лицом больших лесов, прозрачных озер и синих гор, родилось новое чувство. Она еще не могла его объяснить, но оно постепенно смывало тоску, слезы бессилия и горечь. Здесь жизнь принадлежала только ей, и от самой Станиславы зависело, какой путь выбрать. Она сама подошла к границе и перешагнула ее.
В Месяц Ягод в селении обычно оставались только женщины, старики да малые дети. Мужчины на много дней уходили в чащу, которая начиналась сразу за последними типи у озера. Утром оттуда сползали к воде туманы, днем слышался разноголосый гомон птиц, а вечером текла тишина и ветер нес хмельные запахи живицы и смолы.
Чудесный уголок — этот кусочек берега у озера Ок-Ван-Ас. Женщины поют за работой тихие песни радости, и Станислава уже хорошо понимает слова:
Прилетайте орлы из-за туч,
Прилетайте, садитесь рядом,
А потом войдите в шатер,
Пусть он будет отныне вашим.
Я прошу вас об этом, орлы,
Опуститесь на землю, приблизьтесь,
Поселитесь в наших шатрах,
Пусть они будут вашим домом.
Когда над озером поднимается луна и чаща становится голубой и таинственной, кто-нибудь запевает Песню Вечернего Отдыха:
Как хочу я в шатре приютить утомленное тело
И хотя бы одну только ночь отдохнуть!
Приведите, о ноги, меня поскорее к постели,
Пусть меня посетит Нана-бун, этот сладкий дух Снов.
Ты завесу у входа откинь и на отдых к огню
Пригласи меня, брат мой любимый!
Постепенно селение затихает, закутываются в пепел угли костра, и остается лишь темный полет ночи над вершинами леса, над горами, над реками и озерами.
