— Здоровы будьте, люди сежанские, да благословит Род ваши дома, да пошлет Макошь приплод в ваши семьи и ваши стада! — Не сходя с коня, Зимобор слегка поклонился старейшинам и приветственно помахал рукой. — Я — Зимобор, сын Велебора, князь смоленский. Подвластны мне земли от Сожи до Двины, от Днепра до Угры. Объезжаю я мои земли, дань собираю. Хочу получить по белке с рала, кто пашет, и по белке с дыма, кто ремеслом живет. Дань невелика, вас не разорит, зато дружба моя вам полезна будет — от врагов обороню, с дальними странами торговать научу, случись недород или еще какая беда — помогу. В дела ваши вмешиваться не буду, как правили собой по заветам отцов и дедов, так и будете править. Святилищ ваших не трону, жен и детей не обижу. Что скажете?
— Не было никогда такого, чтобы сежане дань платили смоленским князьям, — ответил ему один из старейшин.
— Ты кто такой будешь, добрый человек? — тут же осведомился Зимобор.
— Быстрень я, Переплясов сын, из села Леденичи, — ответил мужик.
И что-то изменилось: он стал самим собой, а не частью расплывчатой людской массы, стал говорить как бы от себя и почувствовал себя не так уверенно. А Зимобор смотрел на него пристально и приветливо — без угрозы, но так, что здоровый мужик, годящийся в отцы этому кудрявому парню, ощутил желание опустить глаза. Из карих блестящих глаз молодого князя на него смотрели целые поколения людей, привыкших властвовать, привыкших смотреть на мир свысока, со спины боевого коня. Их мир был широк и неохватен, и старейшина, чей белый свет отроду замыкался течением Сежи — два-три перехода от начала до конца, — вдруг оробел перед этим миром, впервые осознав его огромность. Он смутно знал, что где-то есть Днепр и Сож, — а этот парень их видел и пил их воду.
— Не хочу я с вами ссориться, мужи сежанские, — убедительно сказал Зимобор. — Вон, дружина со мной, мечи и копья у них ой как красноречивы — и глухого уговорят. Не печальте богов и предков напрасным кровопролитием — давайте вместе жертвы принесем и дадим клятвы в мире и дружбе. Старейшины переглядывались, в толпе за их спинами раскатывался глухой ропот. Смоленский князь предлагал им союз, как равный равным. Но все понимали, что этот союз означает дань — сейчас они дадут такую клятву, и белку с рала придется отдавать потом каждый год. И уже ничего нельзя будет изменить. Белка — ерунда, такую дань за год добудет даже однорукий. Но эта белка будет означать, что они, сежане, не сами себе голова, а что правит ими князь далекого Смоленска.
