— Обережу вам! — злобно выкрикнул он и плюнул на землю. — Да чего он сотворит, болтун старый! Епископа зовите! Епископ теперь у нас Богу служит, он и оборонит нас!
— Да ведь дух-то навий… — начал кто-то возражать.
— А кто супротив — самому князю супротив! — вскинулся Зимник, даже не разглядев, кто это сказал. — Так и тысяцкому доведем!
— Ну и ступай сам за ним, — сдержанно, с осуждением ответил старый кузнец. Все знали, что Добыча старается подладиться к епископу и все замочники надеются на его заступничество.
— И пойду!
Все больше разъяряясь от всеобщего молчаливого осуждения, Зимник махнул рукой, словно стряхивая с себя неодобрительные взгляды, и широким шагом направился к воротам в город. Переглядываясь, люди разошлись подальше от разрытой ямы, но за работу никому приниматься не хотелось. Теперь даже страшно было ударить в землю лопатой — а вдруг снова кость покажется? Кто бормотал заговор, кто крестился, думая, что лишняя защита не помешает.
— Батько, а может, с ним там сокровища зарыты? — возбужденным шепотом спрашивал какой-то отрок, дергая отца-кожевника за рукав.
— Да какое там! — недовольно отмахивался отец. — Сам не видал, — копыта конские да копье ржавое — вот и все его добро. Был бы богат, так в разбой бы не ходил…
— Ишь, почесал! — ворчали люди вслед ушедшему Зимнику. — Быстро спохватился, лишь бы не работать.
Чернава осталась возле разрытой могилы. Опустившись на колени возле разворошенных лопатами костей, она зашептала что-то по-печенежски, моля небо за того, кто здесь лежал, и за весь свой кочевой народ. Лицо ее казалось застывшим, а веки она полуопустила, не желая никому показать, как болит ее сердце при виде останков неведомого ей батыра. Она не знала, что за человек лежит в этой могиле, но это был ее соплеменник, погибший в походе. А теперь могилу его потревожили в ожидании нового похода. Боги войны есть у каждого народа, и все они жестоки, жадны до жертв. Сама Чернава, ее невольничья судьба были такой жертвой. Сколько их было, сколько будет еще? Галченя, хмурясь, наблюдал за матерью, а Живуля, до глубины души напуганная, жалась к нему и теребила обереги на груди.
— Чего она там бормочет? — опасливо заговорили люди вокруг. — Еще наворожит чего! Гоните ее прочь!
— Да уймитесь вы, будет лаять-то! — прикрикнул на них молодой кузнец. Кузнецы были первыми и любимыми учениками Сварога, небесного кузнеца и отца всех ремесел. Среди ремесленного люда кузнецы считались сродни волхвам и меньше других боялись нечисти и нежити.
