Паша Воробьёв назвал её однажды крокодилом.
– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.
– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.
Так тётю и стали звать.
Почему же к ней такое отношение?
Попросту говоря, тётя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.
Ох и злая была!
Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.
Вы бегом к киоску.
– Дайте мороженку!
Глаза у тёти округляются, лицо наливается красной краской, и тётя кричит на весь посёлок нечеловеческим голосом:
– Нету сдачи!
И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.
И даже если вы сбегаете в ближайший магазин, и разменяете деньги, и принесёте тёте ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!
Вполне может случиться, что тётя в это время жуёт. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:
– У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! – и ещё кулаком погрозит.
А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тётя жуёт и жуёт.
Наконец, всё съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тётя крикнет:
– Пить захотела!
И сколько бы вы её ни просили продать вам мороженку, тётя будет кричать, поблёскивая золотым зубом:
– Все люди пьют, а мне нельзя? – И ещё кулаком погрозит.
И уйдёт на другой конец посёлка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьёт тётя медленно и не меньше семи стаканов.
Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у неё не было дочери по имени Аделаида.
Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксёр или борец самого тяжёлого веса, если бы она родилась мальчиком.
И у неё тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.
Итак, Колька крикнул:
– Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.
Как вы помните, больше никто не рассмеялся. Аделаида взглянула на Кольку и сказала:
– Плохо будет тому, кто обзовёт меня хоть ещё один раз.
И все поняли, что обзывать её просто опасно – это вам не малявка Алик Соловьёв.
– Который? – спросила Аделаида.
Все повернули головы в сторону Ивана.
– Я, – еле живой от стыда и страха, ответил он.
– Ну как? – спросила Анна Антоновна. – Согласна взять на буксир?
– Согласна. Но с одним условием.
– Каким условием? – хором спросил класс.
