Несколько минут Холмс молчал, потом встал и подошел к Дэниелу.
— Мужайтесь, — проговорил он, положив руку на плечо Блэквуда и низко опустив голову. — Мужайтесь, мой друг. Я не стану от вас ничего скрывать. Как это ни печально… но, похоже, Ватсон прав… Кстати, какая сумма пропала?
— Пятьдесят шесть фунтов, — убитым голосом ответил Дэниел. — Стерлингов.
— Монетами или ассигнациями?
— Бумажками…
— Тогда еще не все потеряно! — с какой-то немыслимой логикой воскликнул Холмс. Затем он резко повернулся ко мне. — Зонтик и шляпу, Ватсон! Мы едем на место преступления.
Тот, кто хоть однажды побывал в Лондоне, знает, что такое лондонский туман. Даже если, к примеру, разогнать его зонтиком, то в лучшем случае вам посчастливится увидеть кончик собственного носа. Рассказывают, что некая юная мисс однажды потеряла в тумане цейсовский бинокль. Каково же было ее удивление, когда после двух часов бесплодных поисков, она обнаружила бинокль висящим в воздухе на уровне ее глаз — таким густым был в тот день туман. И хотя я до сих пор не могу понять, что она делала в тумане с биноклем, история эта, на мой взгляд, в общем‑то, вполне правдоподобна.
В то утро туман был силен как никогда. Кэб, в котором мы ехали, то и дело натыкался на фонари и ранних прохожих. Двоих мы, кажется, задавили. Вдобавок ко всему, мы заблудились и целый день мотались по лондонским улицам.
Дэниел Блэквуд обладал совершенно фантастическим даром: он чуял питейные заведения, как хорошая ищейка. Несколько раз он выскакивал из кэба и, стуча костылем, исчезал в тумане. Через некоторое время он появлялся с неизменной бутылкой виски в руках.
— Это — в медицинских целях, — пояснял он, возвращаясь из очередной экспедиции. Пустые бутылки он выбрасывал из окна, после чего до нас доносился звон разбитой посуды или чьи-то проклятия.
К замку Блэквудов или, иначе, Блэквуд-холлу, расположенному на самой окраине Лондона, мы попали только в десятом часу вечера. Да и то, как мне кажется, совершенно случайно. Кэбмен, полностью потеряв ориентацию, сбил чугунную ограду и направил экипаж прямо в массивные дубовые двери скрытого туманом строения. Двери рухнули, и мы въехали в прихожую.
— Кажется, это здесь, — сказал Холмс, разглядев под копытами лошадей табличку, на которой золотыми буквами было написано: “Сэр Хьюго Блэквуд”. — Точно, — удовлетворенно добавил он. — Интуиция никогда меня не подводила. Хотя… — Холмс замолчал, вероятно вспомнив, как неделю назад ему под видом красной икры подсунули бочонок тухлых устриц. И как он пытался заставить меня есть этих устриц, утверждая, что это все-таки икра.
