— …не может быть! На самом верху?! — донесся из‑за моей спины неожиданный возглас Холмса. — Ватсон, вы слышите?
— Что такое? — осведомился я.
— Книга с деньгами лежала на самом верху шкафа!
Я задрал голову. Высота шкафа была по крайней мере десять футов.
— Ну и что? — спросил я. — Подумаешь, на шкафу. Один мой приятель хранит свои книги в ящике для обуви. И что?
— Не в этом дело, — Холмс досадливо поморщился, делая вид, что не понял намека. — Не находите ли вы, что леди Гудгейт, как это ни прискорбно, просто не в состоянии достать книгу с такой высоты?
— Почему же? А если бы она встала на стул?
— Вы что, Ватсон, с ума сошли? — раздраженно спросил Холмс. — Ее же не выдержит ни один стул! Тут гранитный постамент нужен! Дэниел, у вас есть гранитный постамент?
— Нет, — оторопело пролепетал тот.
— Вот видите, Ватсон! Нет постамента! И никогда не было. Следовательно, деньги взял кто‑то другой. Другой!
Да, кажется, Холмс был прав. Созданная с таким трудом версия рухнула, рухнула безвозвратно. И тут меня осенило:
— Послушайте, Холмс. А почему вы решили, что деньги мог взять только посторонний? Приходящий, так сказать. А что, если это кто‑нибудь из слуг или… кто‑нибудь еще?.. — Честно говоря, я слегка подозревал миссис Блэквуд, но поскольку ее муж стоял рядом, говорить об этом прямо мне не хотелось.
Холмс обескуражено посмотрел на меня.
— А ведь действительно, чего это я? — удивленно сказал он и почесал затылок. — Действительно! Ай да Ватсон! Ай да… А когда читаешь ваши записки, вы представляетесь таким идиотом!
Я скромно потупился — Холмс редко удостаивал меня похвалы.
— Ну что же, придется начать все сначала, — решительно сказал Холмс. — Все. С самого начала.
Я с ужасом вспомнил вечер, проведенный с пьяным Дэниелом, разъяренную толпу в Гайд-парке, наши блуждания по канализации и понял, что еще раз этого не переживу.
— Ну нет, — твердо сказал я. — Вы, конечно, можете начинать все и с самого начала. Но только без меня.
— В чем дело, Ватсон? — удивленно спросил Холмс.
Я высказал ему свои соображения, добавив, что даже думать обо всем этом больше не желаю. А упоминание о канализации вообще считаю в высшей степени неуместным.
Некоторое время Холмс с каким-то странным выражением смотрел на мое решительное лицо. Потом он внезапно схватился руками за живот, перегнулся пополам и, мгновение спустя, зашелся в неудержимом хохоте. Допускаю, что он вспомнил какую-то веселую историю, это с ним бывало. Однако, судя по неодобрительным лицам окружающих, которые начали оборачиваться в нашу сторону, такое поведение Холмса в присутствии покойного выглядело в их глазах по меньшей мере непристойным.
