Неожиданно она сбавляет тон.
– А! Так это он!
Она держит перед своим носиком ребенка-бунтаря кусок фотографии.
– Как? – каркаю я.
– Забавно!
Я секу на кусок фотографии. Он изображает подбородок, рот, один глаз того парня.
– Вот так я его узнаю, – говорит дочь саван из солуна.
– Кого ты узнаешь?
– Этого типчика. У тебя есть другое фото?
Послушный, я предъявляю полный экземпляр фотографии. Она сравнивает.
– Ну да, это он. Вы только подурачились и подретушировали фото, да?
– Ну да, немного!
– Вы его состарили, что ли! Я его узнала по этой части лица. Здесь хорошо видно, что ему только тридцать лет...
Какой болван! Почему я не принял во внимание такую возможность? Человек, который участвует в таком необычном убийстве, должен был принять меры предосторожности, чтобы не быть узнанным!
А я, болван, тщился, как сказал бы Ориола, воссоздать его таким, каким он мне явился.
– Кто это?
Я задерживаю дыхание, так как моя судьба балансирует на мясистых губах мисс Сахарный Тростник. Лишь бы ее не поразила эмболия до того, как она начнет говорить.
Глава IX,
Что называется, улыбнитесь, сейчас вылетит птичка
Мадемуазель Белоснежка, большой приз за малую добродетель на фестивале в Буффемоне, прямо в одежде погружается в раздумья, глубокие, как взор философа.
– Знаю ли его я... я его знаю, – читает она верлибром в монологе и себе под нос. – Но его имя... Оно крутится у меня на языке.
У бедняжки на языке столько штучек, что она поневоле не может помнить все.
– Это к концу Греты, – говорит она, как медиум в состоянии полного транса, который сталкивается нос к носу с эктоплазмой Великого Конде29.
– Как это, к концу Греты?
– К концу ее работы в Тобоггане, ну! Мы все решили, что она подцепила Волшебного Принца. У парня была спортивная тачка, костюмцы из клетчатой ткани а-ля принц Гальский, в общем – все! Несколько вечеров подряд он приезжал за ней... Он всегда был с собачкой. Толстым желтым бульдогом с черными брылями.
– Боксером.
– Может, и так. Я вспоминаю даже, что его псина была выдрессирована: ей предлагали сахар – она не брала. Вступаю я:
– Как он выглядел, этот парень?
– Среднего роста, но коренастый. Блондин, очень светловолосый, с носом... Ну! Нос такой, ну, как приплюснутый. Он не был красив, но приятный. Я вспоминаю первый вечер, когда он появился в Тобоггане и спросил Грету. Ты знаешь, у кого он спросил, кто здесь Грета? У Греты! Забавно, да?
– Очень смешно, – соглашаюсь я. – То есть он приехал за ней?
