Первая моя забота по возвращении в Париж – поспешить в дом сто двадцать на бульваре Курсель повидать Джо, если его еще можно повидать, а то имеется очень большая вероятность, что он сыграл в ящик (точнее, в топку).
Толстая консьержка стоит перед дверью своей комнаты, опираясь на ручку швабры, которая никогда не служила ей ничем иным, кроме как подпоркой.
Она смотрит на меня умиляющим коровьим взглядом.
– Ну, мамаша, – говорю я ей, – вижу, вы сегодня в форме.
– Гм! – отвечает она. Переводите, как хотите.
– Джо наверху?
– Да...
Мое сердце слегка сжимается. Значит, Я никогда не познакомлюсь с Изабель.
– Спорю, эту ночь он провел не дома. Толстая коровища качает башкой.
– Неправда, – говорит она. – Он больше никуда не выходит... Я сама хожу ему за покупками...
– Вы абсолютно уверены, что он никуда не выходил этой ночью?
– Абсолютно... У меня бессонница... Дверь никто не открывал...
Я морщусь.
Кажется, мне придется расширять семейный круг. Если Джо не выходил ночью, кто же тогда сжег Изабель? Ее папочка? Надо будет проверить распорядок дня эскулапа.
– Ладно, – говорю, – пойду поздороваюсь с голубеньким...
– Эй! – окликает меня консьержка. Я оборачиваюсь.
– У меня есть почта...
– Ах да! Я и забыл...
Она заходит в свою каморку и возвращается с желтым конвертом и открыткой.
Желтый конверт пришел из банка... Открываю его. В нем лежит вторая часть чека на десять миллионов триста десять тысяч франков, выписанного на имя владельца счета, то есть Людовика Бальмена. Приложенная карточка дает новое состояние счета: сто двадцать франков.
Странно! Это похоже скорее на закрытие счета, чем на оплату покупки.
Почтовая открытка изображает гуссанвильскую церковь, на обороте несколько слов:
Время тянется ужасно медленно. Действуй быстрее. Твой Джо.
Она отправлена в пятницу.
Значит, в пятницу Джо еще был во владении доктора.
Толстая консьержка, должно быть, прочла послание, потому что даже глазом не моргает.
– На прошлой неделе Джо уезжал? – спрашиваю я.
– Его не было пару недель.
– Когда он вернулся?
– В субботу, после обеда...
«После смерти Бальмена», – думаю я.
Я сую почту покойного в карман и поднимаюсь по лестнице.
Почему это «действуй быстрее»? Как будто возвращение парня зависело от решения или действия Бальмена...
Открытка была отправлена в пятницу. Она должна была прибыть по назначению в субботу утром, то есть до того, как Бальмен пошел снимать бабки со своего счета. Только задержка на почте...
Вот я и перед дверью.
