— Да нет, никто не возражает, — уклончиво ответила она. — Мы же ничем не связаны. Иногда я его целыми днями не вижу. Он может отправиться куда-нибудь на своем фургоне рисовать или просто запрется в мастерской и работает.
— Чудеса, да и только, — недоверчиво улыбнулся он. — Шесть месяцев жить рядом с девушкой — и не поддаться искушению. Похоже, Тони более стойкий оловянный солдатик, чем я о нем думал.
При этом его глаза говорили о том, что сам он в подобной ситуации не устоял бы перед соблазном. Взгляд был столь откровенным, что Дженни невольно съежилась. Его внимание льстило, но в то же время казалось оскорбительным. Хотелось настоящего чувства, а не быть очередным объектом его страсти.
— Сладкое быстро приедается. Наверно, когда живешь в такой непосредственной близости, с булочки облезает сахарная глазурь. Хотя меня вряд ли можно сравнить со сладкой булочкой, — ядовито произнесла она.
— Сладкого много не съешь. По мне, так вкуснее песочного коржика ничего нет, — последовал невозмутимый ответ.
Она вскинула брови и с некоторой долей сомнения в голосе спросила:
— Я должна понимать это как комплимент?
Роберт со смехом откинулся на стуле. На этот раз он смеялся от души, и, когда заговорил, в голосе не было ни капли цинизма. Наоборот, сердечность интонации согревала душу.
— Ты мне нравишься, Дженни Росс. Определенно нравишься. Ну что, продолжим?
Дженни кивнула, поставила почти пустой стакан и взяла гитару. Снова заработал магнитофон. Роберт сидел, не шевелясь. Он весь погрузился в ее песни. Их близость друг к другу, его сосредоточенность создавали атмосферу задушевности. Дженни исполняла песню за песней, делая короткие передышки. Каждую песню она предваряла коротким комментарием. Она делала это специально для него, он это чувствовал и благодарно принимал.
— Это все, — наконец со вздохом произнесла она.
— Ты не спела “Пожар на ферме Россов”.
— Она очень длинная. Всю спеть?
— Всю.
Дженни допила джин и уселась поудобнее. Эта песня была очень дорога ей. Чувства, бушевавшие внутри, прорвались наружу, придав голосу более богатые оттенки.
Когда она дошла до слов:
И Роберт дрался за любовь
Прекрасной Дженни Росс,
то, не удержавшись, посмотрела на Роберта Найта. Волна радостного ликования захлестнула ее. От волнения она некоторое время не могла начать следующий куплет.
Конец песни она уже допевала, обращаясь прямо к нему, черпая энергию в его горящих огнем глазах. Умолкла последняя нота. Не сводя глаз с Дженни, он, рукой нащупав кнопку, выключил магнитофон. Дженни отложила гитару. Тут он встал и, слегка приподняв, крепко обнял ее.
