Она подняла голову и с любопытством взглянула на него.
— Правда?
Мэтт тихонько засмеялся, убирая ей за уши разметавшиеся по шее шелковистые завитки.
— Правда. Если хочешь знать, со мной тоже никогда не было ничего похожего.
— Я рада, — улыбнулась она. Мэтт обнял ее.
— Я тоже, любимая, я тоже.
Он поднялся и привлек ее на колени.
— Мы на славу позабавились, но теперь нам пора двигаться. Этот пол жестковат для моих старых косточек.
Миранда усмехнулась и провела руками по его якобы старым косточкам, удивляясь в который раз мощи его мускулов.
— Пора на свалку? — поддразнила она. Он легонько шлепнул ее по бедру.
— Ты это брось, женщина, не то я забуду свои благие намерения.
— Может быть, я хочу, чтобы ты перестал строить из себя святого. Мне больше нравится грешить. — Она легонько провела языком по его шее, чувствуя себя защищенной, любимой и желанной.
Мэтт сделал глубокий вдох, подавляя естественное желание еще раз вкусить небесное блаженство в ее объятиях.
— Миранда, ты опасная женщина.
Он усадил ее рядом с собой, поднял с ковра купальник и бросил ей на колени, прикрывая этим жалким лоскутком интимное место. Ничто не могло изгладить из памяти прикосновение ее тела, его опаляющий жар.
Миранда, удивленная и обрадованная своей способностью вести любовную игру, не испытывала ни малейшего желания одеваться и покидать их маленький уединенный мирок. Ей хотелось исследовать свои сексуальные возможности, взяв Мэтта в проводники.
— Я хочу быть опасной, — прошептала она, — соблазнительной, желанной…
Мэтт мягко поцеловал ее.
— Не переоценивай своих возможностей, дорогая. Ты давно не была с мужчиной и не пытайся так сразу восполнить пробел. Нам было хорошо в первый раз, а дальше будет все лучше и лучше. Мы же договаривались не торопиться, правда? Мы собирались устроить пикник на солнышке, так идем на пляж. Будем загорать, купаться, говорить друг с другом. Но не станем портить удовольствие излишней торопливостью.
Миранда нахмурилась, досадуя на себя за невежество в самых элементарных вещах. Мэтту и так приходится думать за них обоих, а она еще доставляет ему лишние заботы. Она открыла было рот, чтобы извиниться, но вспомнила его категорический запрет.
— Мне пора научиться тому, что большинство женщин знает с юного возраста, — пробормотала она, натягивая купальник.
Мэтт, уже одетый, поднялся и подал ей руку.
— Наверное, твоя мать почти не говорила с тобой о таких вещах?
— Нет. Моя семья была крайне религиозна. Думаю, мать ложилась с отцом в постель только ради того, чтобы зачать детей. И уж, конечно, они не занимались любовными играми. Между ними не было нежности. Наверное, отчасти поэтому я так сильно привязалась к Тому. В самом начале он дал мне почувствовать вкус другой жизни, и я с жадностью заглотила наживку. Я не задумывалась о мотивах его поступков, не пыталась вникнуть в суть.
