Поздно вечером, разбирая мне постель, Таня ребячливо и вместе с тем просто улыбнулась мне.
— Анна Николаевна! В ваши сети попал еще один несчастный! Алексей Петрович передал вам записку.
Я была уже в пеньюаре.
— Подай мне ее! — приказала я.
Суть — банальна, признания глупы, стихи — дурные. Я поморщилась, скомкала бумажку.
— Таня, когда он тебе дал записку?
— Как только пришли и в руку прямо сунули этот конверт, — и заговорила быстро и тихо: — Грех вам, Анна Николаевна! Негоже замужней даме головы кружить господам. Нехорошо. Сидят они, беседуют себе, а то и дело на вас смотрят! И как смотрят!.. Нельзя так!
— Почему ты стыдишь меня, Таня? Им должно быть стыдно! Быть в доме своего друга и ухаживать за его женою — не грех ли!
— Ах, не знаю, моя милая Анна Николаевна!
— Записку выбрось! — сказала я, укладываясь в постель.
Таня прибрала мои вещи.
— Может, сжечь ее? — спросила она все так же строго.
— Делай, что тебе угодно! Хотя нет. Положи записку мне на столик. Вот так. Она мне еще пригодится.
На следующий день я предъявила злосчастный клочок бумаги Александру Михайловичу.
— Ваши друзья стали проявлять излишнее рвение. Извольте видеть!
И я положила перед ним записку. Александр Михайлович взял ее, пробежался глазами по первым строчкам. Отложил письмо в сторону.
— Записка носит сугубо личный характер, как я понял, — сказал он. — Я не имею права ее читать, даже с вашего разрешения. Однако чего вы добиваетесь, придя ко мне в кабинет и размахивая у меня перед носом этой бумажкой?
Я не знала. Я ждала упреков, криков, проклятий, ревности, в конце концов, и натолкнулась на холодное равнодушие. Мне захотелось плакать, но было стыдно. Я присела на кожаный диван. Александр Михайлович сочувственно улыбнулся мне.
— Мне отменить гостей на следующий четверг? — спросил он.
— Не стоит из-за такой мелочи изменять старой привычке, — сказала я, поднимаясь.
Когда я уже была в дверях, Александр Михайлович окликнул меня. Я повернулась.
— Анна Николаевна, — сказал он, — никто не сможет вас огородить от вас же самой. Понимаете? Вы порой совершаете необдуманные поступки. Велите Тане приготовить вам кофе. Вы бледны.
Я не нуждалась ни в его словах, ни в его помощи! Да, мои необдуманные поступки обращались против меня самой все чаще и чаще! Я чувствовала себя грешной женщиной! Эта язва сидела во мне, душила меня! Я не могла избавиться от нее ни на минуту. Когда мне говорили о любви, когда целовали руки, когда я улыбалась другим мужчинам, меня не оставляло ощущение того, что я — грешу. Грешу против Бога и мужа.
