Я подумал, а не высказать ли ему как раз теперь то, что я долгое время таил в глубине души, – а именно, что он вполне мог оказаться моим отцом. Но опасение, что Гранит при данных обстоятельствах примет эту безусловную правду за хитрую уловку с моей стороны, заставило меня прикусить язык. К тому же в голове моей созрело иное, более уместное решение. Следовало теперь сыграть на его единственной слабинке.
– Остановитесь, милорд! – вскричал я. – Во имя чести!
Он замер, возвышаясь надо мной, как гранитная глыба, с воздетым над головой мечом, которым он готов был рассечь меня надвое, словно мясник бычью тушу. Хочу заметить, что лезвие его меча было довольно необычным – проклятую эту штуковину какой-то умелый оружейник оснастил клыками – острыми зазубринами по обеим сторонам. Наверное, этим мечом Граниту было очень даже сподручно кромсать противников на части и выпускать у них кишки. Да и чтобы без всяких усилий разрубить голову и туловище врага, меч этот был вполне пригоден. И стоило Граниту обрушить лезвие на меня, будьте покойны, я распался бы на две половинки от макушки до копчика. Но он этого не сделал, промедлил, обдумывая мои слова, и стоял не шелохнувшись, только его усы вдруг ощетинились, словно зажили своей собственной жизнью. Мне со страху даже представилось, что они, того и гляди, осыплются и ринутся на меня в атаку – все до последнего волоска.
– Честь?! – выкрикнул наконец Гранит. – Неужто же ты, склонив мою жену к преступному сожительству, посмеешь заикнуться мне о своей чести?!
– О вашей, милорд, а вовсе не о моей, – торопливо возразил ему я. – Кто я такой? Полное ничтожество! Но вот вы – совсем иное дело, сэр, и острота вопроса...
– Что?! – прервал он меня. – Какая ещё острота, урод?!
Я поднял боязливый взгляд на лезвие, которое всё так же было занесено над моей несчастной головой и острота которого лично у меня не вызывала ни малейших сомнений.
– Милорд, посудите сами, ведь когда моё тело обнаружат, то вы, как человек чести, принуждены будете сознаться, что я пал от вашей руки, и... и объяснить, за что вы меня лишили жизни...
– С чего бы я стал это скрывать?! – Гранит свирепо сверкнул на меня глазами из-под нахмуренных бровей. – Никто при дворе не станет оспаривать моё право как оскорблённого супруга...
– Бесспорно, – кивнул я, прекрасно отдавая себе отчёт, что чем дольше я буду заговаривать ему зубы, тем больше у меня появится шансов избежать гибели. – Но если вы меня сейчас прикончите, это будет удар, достойный руки мясника, а вовсе не рыцаря.
