— Допросили Караева?
— В том-то и дело, что Караев исчез. Дома его нет, соседи говорят, что сегодня не ночевал.
— Ты его подозреваешь?
— Пока для этого нет веских оснований. Версия, что убийство совершено с целью ограбления, отпадает. На пальцах убитой остались нетронутыми кольца из золота и серебра.
— А с братом Милосердовой говорили?
— Братишка покойницы — очень немногословный тип. Сказал лишь, что никого не подозревает, что явных врагов у сестры не было, а потом добавил, что, дескать, бизнес — это всегда риск и не стоит предавать это дело громкой огласке.
Я собрался с мыслями, посмотрел Кнышу в глаза и спросил:
— Ты мне доверяешь, Володя?
Кныш терпеть не мог подобные вопросы. Все правильно, профессиональный мент не должен никому доверять. И все же мне нужен был мостик, чтобы перейти к главному.
— Короче, Кирилл! Если есть что сказать — выкладывай!
— На меня наехали. Кныш вытаращил глаза.
— Наезжать на директора сыскного агентства — себе в убыток Кто? Когда? «Гастролеры»?
— Нет, не «гастролеры». На меня пытались повесить убийство этой Милосердовой.
Кныш приоткрыл рот от удивления. Минуту он не сводил глаз с моего лица, словно пытался понять, не шучу ли я.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал он. — Давай-ка все подряд и подробненько.
Я рассказал ему все, что случилось со мной вчера, начиная с ловли крабов у берегов острова и заканчивая белой накидкой и письмом, выполненным моим почерком.
— М— Да-а, — протянул Кныш, барабаня пальцами по столу и уже не глядя на меня. Он физически не был способен поднять глаза. Была у него такая дурная привычка, которая выдавала его недоверие с головой. — Где письмо?
— Вот! — Я вынул письмо, развернул его и положил перед Кнышем. — Обрати внимание вот на эти буквы, — торопливо сказал я, тыча пальцем в текст. — Затем на то, что касается моего вклада в «Милосердие»…
— Ладно, — перебил он меня, аккуратно складывая письмо и пряча его в сумку. — Сами разберемся. Накидка где?
— Я спрятал ее дома.
— Принесешь мне. Лично! И пока никому об этом.
— Естественно! — кивнул я и подумал о том, что Кныш врезал бы мне по балде, узнав о моей откровенности с Лешей.
— Ну ты даешь! — покачал головой Кныш. — Это же очень серьезно. Благодари Бога, что все это попало мне, а не прямиком в следственный отдел. Но рано радоваться. Вот накатают пограничники «телегу» в прокуратуру, будешь тогда отдуваться, Шерлок Холмс.
— Я надеюсь, что они не читали письмо.
— Индюк тоже надеялся… Ну, пока! Сиди дома и не вздумай исчезнуть, как Караев.
