— О! Тебя ранили! Ты весь в крови!
— Что? — поразился Кэшел. Он вспомнил кирпич, с которым «поцеловался». Кровь все еще сочится. До чего же мерзко расшибать лоб, хорошо еще эти раны быстро заживают.
— Разрешите мне перевязать вас, молодой человек, — обратился к нему капитан Корас. Он принес деревянную плошку с водой. В другой руке у него была мякоть большого гриба, которую высушили и теперь использовали в качестве губки. — Может, ваша дама вначале обмоет вам рану?
— О, госпожа Богиня! — Ария в отвращении отвернулась.
Корас смущенно откашлялся. Он начал смывать кровь с головы Кэшела. От воды рана слегка пощипывало, словно в нее добавили уксуса.
— Если бы ты умер, — заговорила Ария, не глядя на Кэшела, — что бы я тогда делала? О, госпожа Богиня, как ты мог быть таким жестоким?
— Что вы здесь делаете, господин? — обратился Кэшел к капитану Карусу. — Я имею в виду, в этой башне?
— Гриет, у тебя была упаковка шипов, верно? — вместо ответа тот окликнул одного из людей. — Принеси их сюда нашему раненому товарищу.
И снова заговорил с Кэшелом, значительно мягче:
— Мы здесь сражаемся с монстрами, о, добрый господин. Мне казалось, это очевидно.
Небо, и вправду, начало светлеть. Розовый свет зари отражался на шлемах воинов — тех, что носили шлемы.
— Но почему вы здесь с ними сражаетесь? — потребовала ответа Ария. Казалось, она только сейчас начала осознавать, где находится.
— Ну как же с ними не сражаться? — отвечал Корас. Он как будто озадачился вопросом.
Он соединил края раны и крепко сжал их вместе, а солдат с необычно круглыми глазами начал продевать шипы сквозь них. Вначале Кэшел ощущал горячий укол, потом рана постепенно охлаждалась. Кэшел никогда прежде не встречался с подобным способом зашивать рану, но, кажется, получалось недурно.
Рассвет, меж тем, разгорался. Листья на деревьях снова начали распускаться, а ночью они были спрятаны… Неужели прошло несколько часов? Да может ли такое быть?
— Ох, — воскликнула Ария. Кэшел повернулся налево, проследив за ее взглядом. Она уставилась на крепкого субъекта с копьем в нагрудной пластине из железных обручей.
У него была наружность кота, и бакенбарды лишь дополняли ее.
Перехватив взгляд принцессы, он попятился. У солдата с волосатыми руками, стрелявшего из арбалета, ноги тоже оказались волосатыми. Оканчивались же они козлиными копытами, а два отверстия на шлеме выпускали на свободу симпатичные рожки.
— Дулль, опусти лестницу и займись завтраком, — распорядился капитан Корас. — Мег, ступай и ты тоже.
