А еще инженера Хейфица хотят видеть на конференции в Лионе. И на симпозиуме в Рино. И на школе в Сорренто. Везде хотят видеть инженера Хейфица. А не известный никому университет в английском городе Лидсе приглашает его прочесть цикл лекций по вычислительной математике, обещая полный пансион и академическую зарплату.
Сперва Моня поцапался насмерть с начальником первого отдела, к которому пришел выяснять, почему корреспонденция поступает к нему уже в распечатанном виде. Чекист Иван Христофорович объяснил, что письма из-за границы приходят, да, к Моне, но на адрес института. Поэтому и вскрываются. И нарушения тайны переписки здесь нет. А ежели Моня хочет, чтобы его корреспонденция — кхекхе — не вскрывалась, то он должен как-то устроить так, чтобы она поступала на его домашний адрес.
— Можете в своих статьях домашний адрес для переписки указывать, — зловеще пошутил Иван Христофорович. — Больше ничего предложить не могу.
Наоравшийся Моня удалился в свою каморку, соображая про себя, что на большинство писем придется ответить отказом. Потому что если принимать каждое приглашение, то за границей придется провести минимум полгода. А работать кто будет? Но примерно четыре-пять поездок в год он, даже при самой бешеной загрузке, вполне может себе позволить.
Поэтому Моня отобрал пяток наиболее привлекательных писем — естественно, в Англию, в Штаты, ну там в Италию, куда-то еще, — тыкая волосатым и желтым от никотина пальцем в клавиши пишущей машинки, настрочил на корявом английском благодарности за приглашения и обещания непременно приехать, рассовал результаты своего творчества по конвертам, надписал иностранные адреса, оттащил конверты в канцелярию и снова погрузился в волшебный мир программирования, нетерпеливо ожидая, когда же придет пора отправляться в дальний путь.
Если бы он не был так занят своим основным видом деятельности, то мог бы, наверное, заметить, что обстановка вокруг него странно изменилась. Особо заметно это было на уровне непосредственного общения с коллегами. Информация о зарубежных контактах Мони каким-то образом распространилась по институту, и уязвленные соавторы кипели благородным гневом. Еще бы! Они сформулировали проблему, они придумали математическую модель, они, наконец, обеспечили внедрение и подтвержденный официальными бумагами с печатью колоссальный народнохозяйственный эффект. И что же? Где международное признание? Почему на конференции приглашают этого орангутана, который всего лишь провел обсчет полученных ими результатов? Может это кто-нибудь объяснить?
