Мальчик пожал плечами:
– Пешком они всегда ловили меня. Я думал, может, это собьет собак со следа.
– Попробовать стоило, – согласился Великий Магистр. Он сунул левую руку в карман камзола и достал оттуда небольшой мешочек. Мешок звякнул.
– Что еще?
– Эти деньги тебе не достанутся – я заберу их обратно. Положи шапку на стол.
Мальчик с опаской повиновался.
– Возвращайся, где стоял. Лови!
Мальчик поймал монету. Ну и дела!
– Можешь забросить ее в шапку? Хорошо, Готов? – Еще монета.
Мальчик поймал и эту, и она легла рядом с первой. Следующая полетела дальше. Следующая – выше, так что ему придалось подпрыгнуть, – а новая уже летела, и он бросал и ловил одновременно. Скоро он уже разрывался на части, ловя и бросая обеими руками.
Обстрел прекратился. Он забросил в шапку все монеты до одной.
– Впечатляюще. ВЕСЬМА впечатляюще!
– Спасибо, милорд – не так уж и трудно, впрочем, все это так, игрушки.
– Называй меня Великим Магистром. Твой дед был прав, назвав тебя ловким. Но он допустил одну неточность, верно? Хотя сознательно не искажал ничего. Как все было на самом деле?
Мальчик поборол желание облизнуть пересохшие губы. И каким прикажете показаться – испорченным или глупым? Старик, похоже, умеет сразу определять, где ложь – так что, глупо и пытаться…
– Девушка, Великий Магистр. На самом деле это сделал не я.
Старик кивнул:
– Я понял это по твоей реакции. Все остальное мало что значит – просто признаки скованного духа. Насилие по отношению к женщине – другое дело. И все-таки ты принял наказание безропотно. Почему?
Потому, что я дурак!
– Он – сын серва. Его бы повесили. Она только перепугалась, он ничего не успел ей сделать.
– Представь себе, что в следующий раз он изнасилует кого-нибудь. Разве не будет в этом твоей вины?
– Я не считаю его по-настоящему порочным, Великий…
– Отвечай на мой вопрос.
Мальчик подумал немного.
– Да.
– Ты жалеешь теперь о том, что сделал?
– Нет, Великий Магистр.
– Почему нет?
– Потому, что не считаю его по-настоящему порочным, Великий Магистр.
– Ты уверен в своем суждении. Хорошо. Ладно, выбор за тобой – не за мной, и не за твоим дедом. За тобой. Если захочешь остаться, я приму тебя. Если нет – скажу твоему деду, что я тебя отвергаю. Предупреждаю: ты начнешь совершенно новую жизнь. Абсолютное повиновение. Жизнь будет тяжелой, и не случайно: слабые и мягкотелые нам не нужны. Первые несколько недель у тебя не будет даже имени; ты будешь просто Щенком, низшим из низших. Ты можешь уйти в любую минуту – и многие уходят – но то, что будет с тобой потом…
