— Так в чем проблема? — спросила Изабель. — Или дело не только в том, что ты собираешься издать произведения Кэти и получить какие-то средства для поддержания Детского фонда?
— Помнишь, Кэти частенько мечтала о том, чтобы создать нечто вроде студии для детей с улицы? Достаточно просторное помещение, оснащенное всем необходимым, чтобы любой ребенок мог прийти туда и заняться рисованием, музыкой или скульптурой. — Иззи кивнула:
— Я забыла об этом. Кэти говорила о своей мечте задолго до того, как стала знаменитой и начала зарабатывать много денег.
В то время, вспомнила Изабель, получив необходимые средства, Кэти добилась учреждения Детского фонда Ньюфорда, поскольку понимала, что беспризорные дети в первую очередь нуждаются в безопасном убежище и еде. Она не могла забыть о создании детской мастерской, но смерть помешала ей воплотить этот замысел.
— Вот для чего я мечтаю собрать деньги, — сказал Алан.
«Ты даже не понимаешь, о чем просишь», — хотела ответить ему Изабель, но вслух только повторила:
— И всё же я не смогу этого сделать.
— Твои живописные воплощения героев сказок нравились Кэти больше других.
— Я сделала только пару рисунков. Вернее сказать, два рисунка не были уничтожены. Они и сейчас висят в помещении фонда, в просторной комнате, совмещающей в себе библиотеку и игровую площадку.
— И они были безупречны, — настаивал Алан. — Кэти всегда хотела, чтобы ты иллюстрировала одну из ее книг.
— Я знаю.
И еще Кэти никогда не просила ее об этом. За исключением единственного раза, за несколько дней до смерти.
— Обещай мне, — говорила Кэти, когда Изабель в последний раз навещала на Грейси-стрит. — Обещай, что когда-нибудь ты сделаешь иллюстрации к одной из моих книг.
Изабель пообещала, но не сдержала слова. Страх не давал ей выполнить последнее желание подруги.
Но не страх неудачи. Скорее страх успеха. Она поклялась больше никогда не обращаться в своем творчестве к реальным объектам. Казалось, Кэти понимала ее, но в тот день, незадолго до кончины, она не вспомнила об этом. А может быть, Кэти ничего не забыла, но таким способом хотела сказать Изабель, что та напрасно отвернулась от всего, что имело для нее огромное значение.
— Почему именно я? — спросила Изабель, обращаясь скорее к памяти о Кэти, чем к Алану.
— Потому что в твоих картинах есть та же неопределенность, что и в сказках Кэти, — ответил Алан. — Я ни разу не встречал художника, способного выразить эту черту хотя бы наполовину так же хорошо, как ты. Для меня ты всегда занимала первое место в списке потенциальных иллюстраторов книг Кэти.
