Вакар выслушал эту речь и не поверил собственным ушам.
— Ты хочешь сказать... что у тебя этой вещи нет?
— Разумеется, у меня ее нет. Все, ступай.
— Да будь я проклят навек! В жизни не встречал такого наглого мошенника...
— Довольно, молодой человек! Я не терплю оскорблений, к тому же я тебя не обманывал. Вспомни нашу беседу — в награду за твою услугу я не обещал ничего определенного. Ты сказал, что ищешь одну вещь; прекрасно, я сделал все возможное, чтобы ты узнал, где она находится и что из себя представляет.
Колдун был прав, но это никоим образом не умерило гнева Вакара. К его лицу прилила кровь, и он вскричал:
— Да как ты смеешь, прохвост?! Ты спрашивал, сколько я готов заплатить за саму вещь! И если ты...
— Молчать! Убирайся!
— Только после того, как вытрясу из тебя награду за мою работу!
Вакар потянулся за мечом и шагнул к Кертевану, но колдун лишь широко раскрыл глаза и встретился взглядом с Вакаром.
— Ты не можешь пошевелиться, — тихо произнес некромант. — Ты прирос к месту...
К ужасу своему Вакар обнаружил, что, приближаясь к колдуну, встречает все большее сопротивление, будто вязнет в меду. Рванувшись изо всех сил, он сумел лишь сделать один-единственный шаг и вытянуть меч из ножен на несколько дюймов. Глаза его вылезли из орбит, а мышцы дрожали от напряжения. Краем глаза принц заметил скорчившегося над вещами Фуала. Слуга застыл с изумленным выражением лица, по-идиотски разинув рот, — словно на него тоже подействовали чары. Но колдуну было нелегко удерживать Вакара.
— Слабаком тебя не назовешь, — проворчал Кертеван, — но пойми, ты мне не соперник. Постой-ка спокойно, я все приготовлю к твоему уходу.
Кертеван протянул руку и бросил в кадильницу на треножнике щепотку порошка; повалил дым. Колдун неторопливо нагнулся, подобрал посох и начертил им на полу геометрическую фигуру, а затем заговорил на незнакомом Вакару языке.
Принц рвался вперед, как пес с цепи. По его лбу бежал пот, к щекам прилила кровь, зубы блестели в свирепом оскале. Могучим усилием он продвинул правую ногу на дюйм вперед и еще на ширину пальца вытащил клинок из ножен. Только и всего. Он не мог даже голову повернуть, и язык ему не подчинялся.
Над рисунком, начертанным Кертеваном, появилось мерцание. Колдун знай себе гнусил заклинание, а мерцание переросло в яркий розовый свет. Сполохи света качались и подрагивали в воздухе, принимали то очертания человека, то извивающейся рептилии. Вакар чувствовал жар кожей лица и рук.
