Несчастный, он уже и сам верил в свою выдумку. Ему казалось, будто бы Рим действительно подожгли христиане. А теперь они еще устроили против него заговор!
– Пустите же меня, болваны! – за дверьми спальни разворачивалась настоящая баталия.
Нерону почудилось, что пришла его смерть. Воображение рисовало ему картины ужасного кровопролития. Группа заговорщиков врывается к нему в спальню, и…
Император думал было вскочить с постели и принять величественную позу, но не решился. 11усть охрана отбивается.
– Я сказал, пустите меня немедленно! Что вы себе позволяете?! – дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался Петроний.
– Боже мой, Петроний! – император по чувствовал себя, словно девица, только что спасенная прекрасным принцем из рук жестокого неприятеля. – Как я рад, что это ты! Ты пришел ко мне! Один! Ты один никогда не предашь меня! Как я рад!
Конечно, он единственный, кто пришел, ведь охрана никого не пускает! Это личное указание самого Нерона. И кроме того, никто не знает, чего ждать от императора, находящегося в таком состоянии. Ради чего рисковать жизнью?! А у Петрония дороги назад нет. Если Нерона наконец прикончат, ему – фавориту казненного императора – несдобровать.
Расчувствовавшись, Нерон театрально рыдал на плече своего любимца:
– Петроний, Петроний!
Петроний и сам любил закатывать истерики, но истерики императора выводили его из себя. Венценосный впадал в них всякий раз, когда от него требовалась решительность и серьезность! Петроний рассматривал истерику – как один из способов развлечься. А сейчас было не до развлечений. Решается вопрос жизни и смерти. Нужно спасать положение!
– О божественный, – Петроний выглядел собранным и озабоченным, – правду ли говорят, что ты отменил запланированные торжества?
– Петроний, Петроний, – жалобно тара торил Нерон, – а что делать?.. Народ в та ком состоянии! Я боюсь даже и думать, как они меня встретят, когда я появлюсь в ложе нового амфитеатра! Это немыслимо! Они ра зорвут меня на куски!
– Никто не тронет императора! Не посмеют! – с искусственным восторгом выкрикнул Петроний, а потом добавил, гипнотически уставившись Нерону в глаза: – Да и преторианцы во главе с Флавом верны тебе, как псы, божественный. После того, как ты устранил Катулла, твоя охрана не вызывает никаких подозрений.
Вспомнив о последнем заговоре с участием Катулла, Нерон, наконец, пришел в себя:
– Да, я отменил торжества! – сказал он с наигранной твердостью, завернулся в халат и, воображая себя не то какой-то дивой, не то величайшим героем, поплыл своим грузным, бесформенным телом в сторону окна.
