Увидев пустоту этих глаз, Секст уже более не мог сдерживать слез. Он разрыдался.
– Анития арестована? – тихо прошептал Максимилиан.
– Да, – ответил Секст, и стыдящийся своей слабости, и не желающий скрывать ее от своего друга.
– Не плачь. Со мной все в порядке. Я про сто должен избавиться от привязанностей. От всех привязанностей. Смерть нужно встретить достойно. Человек, в чьем сердце живет добродетель, не может отчаиваться на пороге небытия, – Максимилиан говорил ровно и спокойно, словно не о себе.
– Я боюсь, Максимилиан… Я не хочу думать, что ты умрешь… Объясни мне, почему?..
– Смерть – это пустота. Смерть – это когда ты теряешь все и становишься ничем. Кто не боится потерять, тот не боится смерти. Не бояться смерти – высшая добродетель. Нужно отказаться, Секст, тогда не станет страдания. Твоя жизнь будет счастливой, Секст, прислушайся к моим словам. Не отравляй свою жизнь страхом смерти.
– Да, Максимилиан, да… Ты прав… – Секст повторял и повторял эти слова словно заклинание, глотая слезы. – Конечно, ты прав, Максимилиан… Конечно… Я откажусь, конечно… Ты прав… Достойно…
Но на самом деле Секст вспоминал сейчас о казнях, которые, по слухам, ждали христиан. Он смотрел на Максимилиана и думал о том, какие муки ему предстоит пережить. Нерон не позволит ему умереть без мучений. Напротив, он сделает все, чтобы Максимилиан страдал до своей самой последней минуты.
– Я принес тебе яд, – сказал Секст после долгой паузы и достал из внутреннего кармана маленькую глиняную амфору.
Максимилиан улыбнулся ему в ответ:
–Спасибо тебе, друг. Но мы не будем бежать от смерти, даже если у нас есть шанс сделать это, идя ей навстречу.
Секст улыбнулся. Несмотря на всю отчаянность своего положения, Максимилиан продолжал оставаться прежним Максимилианом – сильным, уверенным в себе, но при этом нежным и исполненным великой заботой.
Максимилиан никогда бы не сказал Сексту: «Ты проявляешь слабость, друг. Ты предлагаешь мне бегство. Ты потворствуешь моему страху, потому что боишься». Нет, он сказал: «Мы не будем бежать от смерти, даже если у нас есть шанс сделать это, идя ей навстречу».
Секст спрятал обратно принесенную с собой амфору.
– Боги уготовили мне красивую смерть, Секст, – сказал Максимилиан. – Я умираю, потому что сказал то, что думал. Я умираю за самого себя. Это не подвиг, это просто красивая и достойная смерть. Порадуйся за меня. Сделай мне это одолжение.
И снова тишина. Гулкая тишина. Лишь время от времени ветер приносил с собой крики и шум римских улиц. Толпа предвещала скорое начало огненной феерии.
