Мы отошли подальше от подозрительного места и стали шепотом совещаться. Говорить в полный голос у нас не было ни малейшего желания.
— Полезем сразу или запустим «жука»? — спросил Номура.
— Ну нет, сначала «жука», — решил я твердо.
С точки зрения «жука» наверху царило полное спокойствие. Разумеется, передаваемая им картинка была предельно абстрактной, ведь из-за кромешной темноты снять что-либо в видимых лучах было нереально. Немного выручил поднятый на десятиметровую высоту прожектор. Сразу за отверстием в стене шла довольно ровная площадка, затем — туннель, постепенно расширяющийся, через сорок метров — разветвление — туннелей стало два. Мы обследовали оба. Еще через пятьдесят метров — снова разветвление. И снова — ничего подозрительного. Радиус действия «жука» — пятьсот метров, но исследование пришлось прекратить на отметке «триста», поскольку световодная нить за что-то зацепилась и оборвалась. В этом не было ничего удивительного — все «жуки», как правило, одноразовые. Поэтому мы и берегли их на крайний случай.
Посовещались, стоит ли запускать еще одного.
— Не вижу смысла, — уверенно заявил Номура, — давай, я подниму наверх аппаратуру, и если она ничего не обнаружит, полезем сами.
Я согласился.
Минут пятнадцать Номура готовил снаряжение. До сих пор не пойму, почему никто из нас не догадался хотя бы на это время запустить наверх второго «жука». Ничего бы с ним не случилось. А в дальнейшем — и с нами. Намура взгромоздил на спину все, что только смог поднять, и лебедка медленно поволокла его наверх. Последние метры ему давались очень тяжело. Когда он перевалился за выступ, я потерял его из виду.
О том, что случилось наверху, я могу только догадываться. Похоже, Номура успел выстрелить первым — треск разрывающейся породы раздался где-то в глубине туннеля. И еще, мне кажется, что если бы он не стал стрелять первым, то с нами бы не обошлись так круто. Такое впечатление, что защищавшимся терять было нечего — они ударили из импульсного лазера, рискуя оказаться под завалом. Я бросился к тросу, но из-за отсутствия надлежащей сноровки провозился с креплением лебедки слишком долго — это меня и спасло. В противном случае, я бы спустился вниз еще быстрее, чем поднялся — вместе с тоннами обрушившейся горной породы. Но я поднимался очень медленно и преодолел всего метра два с половиной, когда тяжелый камень сбросил меня обратно вниз. Воздух заполнился влажной пылью, от низкого гула заложило уши. Я дернулся еще раз к тросу — бесполезно. Поток песка и мелких камней не дал мне продвинуться и на метр. Я еще надеялся, что Номура сможет спрыгнуть вниз; в защитном комбинезоне — это не так смертельно и, даже если он будет ранен, я смогу оттащить его в безопасное место. Я что-то орал ему, но мой крик тонул в нараставшем реве — начинался настоящий обвал. И я стал отступать. Об этом стыдно говорить, но в тот момент иного выхода у меня не было. Я пятился, делая очередной шаг назад, лишь когда камни начинали сыпаться прямо предо мной — таким образом я будто бы смягчал свою вину. Пятился пока не упал, запнувшись о какой-то сталагмит. Дальше, я уже ничего не помню. Должно быть, каменная волна отнесла меня к противоположной стене пещеры, потому что очнулся я именно у нее. Стояла гробовая тишина и тьма — такая же. Я щелкнул выключателем фонарика, что встроен непосредственно в комбинезон — фонарик работал. Комлог, к счастью, тоже уцелел. Запас прочности у всей этой техники рассчитывается по одному единственному принципу: из строя ее могло вывести только то, что неминуемо убило бы и хозяина — тогда она станет попросту не нужна.
