Я немного подумал. — Держались за руки и шепотом признавались ДРУГ другу в любви… — сказал я.
Он долго смотрел на меня, прикусив губу.
— Только не говори, что издеваешься…
— Вовсе не издеваюсь… Именно так я вижу себя в подобной ситуации.
— Именно так все и было. Я бился в судорогах, глядя на нее, говоря с ней, слушая ее, думая о ней. Настоящее обоюдное помешательство. — Он снова потянулся к пачке и на этот раз, уже не колеблясь, закурил. — Мы даже не особо друг с другом разговаривали, то есть что-то говорили друг другу, но важен был сам звук голоса, выражение лица, сами движения губ. Мы встречались каждый день. Два или три раза мы выходили из квартиры, но нам мешали другие люди, самим своим существованием. — Ник сильно затянулся, на его сигарете далее не успел образоваться пепел. — Так продолжалось два месяца с небольшим. Знаешь, каков был финал? Совершенно идиотский — из Европы вернулся ее муж. — Он посмотрел на меня.
— Это, надо полагать, не все? — помолчав, спросил я.
— Нет. Ее мужем оказался мой друг юности. Я потерял с ним контакт, когда он уехал в Европу, почти забыл о нем. Я не знал о том, что он женился, поэтому даже фамилия не вызвала у меня никаких ассоциаций. Лишь когда он вернулся…
— Ну, так… — начал я.
— Нет, погоди. Я вовсе не хочу сказать, что поступил благородно, вовсе нет. Я просто впал в какое-то тупое идиотское отчаяние, мне стало страшно жаль себя… Постоянно вертелась в голове одна и та лее мысль: как так можно? Кто виноват, что женщина моей жизни — жена друга? Почему? Вместо того чтобы трезво подумать, как достойно выйти из этой ситуации, я жалел себя, понимаешь? Себя!.. В конце концов я так запутался… Даже Мэллори была не в состоянии вытащить меня из этого океана жалости к самому себе. Не знаю, как это объяснить, видимо, слегка съехала крыша. Однажды ночью я вскочил с постели, собрался за десять минут и уехал на запад. Там я пил и плакал, плакал и пил… Мне хватило денег на полгода, потом я немного пришел в себя, позвонил им… Они уехали в Европу. Я даже пальцем не пошевелил, чтобы узнать адрес, еще какое-то время пил, но кончились деньги. Тогда я и встретил одного из банды Вуди, согласился на него работать и работал почти год. А потом мы с тобой встретились…
Он затушил сигарету и огляделся в поисках стакана. Я покачал головой, Ник махнул рукой и упал в кресло.
— Вчера… Дон ее застрелил… В припадке ревности, так написали в прессе…
Долгие две или три минуты мы сидели молча. Не думаю, чтобы Ник нуждался в каком-то моем совете, впрочем, никаких подходящих советов у меня не было. Я откашлялся и закурил.
