Он улыбнулся.
— Ну, теперь ты меня убьешь? Или хочешь посмотреть на свою жену, когда она была еще милашкой? Ну, так как, Тон? Не держи меня в подвешенном состоянии.
Раздался оглушительный грохот, словно кто-то ударил по крыше трейлера огромным молотом.
— Что за черт? — охнул Аллен, и я не успел опомниться, как он был уже у входной двери. Я последовал за ним, сжимая пистолет. Ветер затих, оставив после себя нерушимую тишину.
— Вон он! — воскликнул я, указывая на треугольник белых огней в небе.
Аллен некоторое время провожал их взглядом.
— Наверное, военный, — сказал он наконец. — Зона пятьдесят первая прямо за теми холмами. База на озере Грум. Масса секретов, последние достижения техники. Надо полагать, пробил звуковой барьер. Мы здесь в десятках миль от гражданских маршрутов.
Огни удалились по широкой дуге и скрылись за грядой высоких холмов на западе. Аллен поежился:
— На…! Холодновато.
Он вернулся в трейлер. Я последовал за ним, все еще держа пистолет наготове. Аллен включил лампочку на полке.
— Работает от аккумулятора, — объяснил он. — На случай, когда ветер стихает.
Мы снова сели.
— И что дальше? — спросил он.
— Понятия не имею.
— Ладно. Вот мое предложение. Пистолет во сколько тебе обошелся?
— В две сотни.
— И ты думаешь лететь обратно? Ну, в самолет тебя пустят только после того, как запрут пистолетик в хитром плексигласовом ящичке, который обойдется дороже. Плюс, никак не думаю, что пистолет тебе нужен дома. Так как насчет такого? Я его куплю у тебя прямо сейчас за сто пятьдесят пять наличными?
Он кончил помешивать в печурке и бросил на меня быстрый взгляд:
— Пойду откопаю мой сберегательный вклад. Располагайся как дома. Выпей. Посмотри видео. Послушай кассету.
Он исчез в темной глубине трейлера. Послышались разные звуки, а затем — ослепительная вспышка.
— Улыбайтесь! Вас снимает «Откровенная камера»!
Я поднял пистолет. И новая вспышка в ответ.
— Люблю сделать пару-другую снимочков, когда меня кто-нибудь навещает, — пояснил Аллен. — Так сказать, на память. Не так уж часто выпадает случай.
Он положил камеру на стол вместе с помятой жестянкой из-под леденцов. Затем открыл жестянку, отсчитал восемь двадцаток и разложил их веером на столе, словно открывая свои карты.
— Видишь ли, правду сказать, я ведь так и не справился с тем, что Люс меня вышвырнула. Ну ладно, может, я не был образцовым мужем и отцом. Но, черт, где такие бывают? Она же вышла за меня на радость и на беду, и я считал, что мы так или иначе, а справимся, останемся вместе, как нормальные люди. Но она считала по-другому. У тебя найдется десятка?
