— Чем же я могу услужить вам?
— Когда я узнаю, зачем дон Хозе ходит каждый вечер в улицу Роше, ты получишь десять тысяч франков, а когда брак дона Хозе с Концепчьоной сделается невозможным, ты получишь сто тысяч; а в промежутке этого времени ты будешь получать от меня жалованья по две тысячи франков в месяц.
Цампа, подкупленный столь дорогою ценою и руководимый ненавистью к своему избавителю, рассказал до мельчайшей подробности о Фатиме, ее ревности, а также о потайном входе в будуар молодой цыганки.
— Нужно надавить на пружину, — объяснил Цампа, — картина поворачивается и открывается вход.
— Ты разве бываешь у цыганки?
— Каждый день: я одеваюсь в черный фрак и белый галстук и отправляюсь туда в качестве домашнего доктора.
— Отлично, завтра ты проведешь меня в этот тайник. В девять часов вечера ты будешь здесь.
— Слушаю, — сказал Цампа и, поклонившись незнакомцу до земли, ушел.
Теперь вернемся к отравленной Фатиме.
— Дон Хозе отравил вас! — произнес таинственный незнакомец.
— Но ведь он пил мараскин вместе со мной, — проговорила взволнованным голосом цыганка.
— Дон Хозе заблаговременно принял противоядие.
— А, понимаю, — вскричала она, — но он не рассчитывал на мой кинжал… Если я должна умереть…
— Вы не умрете, друг мой, ибо тоже приняли противоядие — тот белый порошок, который вы нашли под вазой.
— А! — радостно вскричала суеверная цыганка. — Теперь я уверена, что вы отец мой. Теперь я убедилась, что дон Хозе хотел моей смерти, дайте мне доказательство его измены, и вы увидите, что я умею держать клятву!
— Терпение — и вы все узнаете… Теперь слушайте меня! Завтра дон Хозе узнает, что вы живы, а так как он решил, что вы должны умереть, то употребит другой способ, — но не бойтесь ничего: я бодрствую над вами. Но вы должны продолжать свою роль.
— Какую?
— Быть с ним по-прежнему ласковой.
— Но ведь он узнает, что я приняла противоядие.
— Не вставайте завтра с постели до трех часов; а когда придет дон Хозе, пожалуйтесь ему на тяжелую голову и продолжительный сон и припишите это большой дозе опиума, который вы будто бы приняли.
Он опять завязал глаза Фатиме и скрылся, прошептав ей на ухо:
— Остерегайтесь кормилицы и негра!.
Спустя два часа после того, как дон Хозе отравил гитану, он был уже у восхитительной Банко.
Она была бледна и казалась сильно расстроенною:
— Боже мой, что с вами? — спросил дон Хозе.
— Друг мой, — отвечала она после короткого молчания, — я должна вас оставить: я уезжаю.
