— Если бы Крильон был в состоянии держать шпагу в руках, я посоветовал бы вам, герцог, отправиться и сказать ему это в лицо!
— Но, государь…
— К сожалению, Крильон прикован к кровати тяжкой раной!
— И вы, государь, верите ему?
— О, я ровно ничему не верю, а просто задаюсь вопросом: что могло понадобиться герцогине Монпансье в обществе простых горожан?
— Она обсуждала с ними вопросы, касающиеся интересов святой лиги!
— А, это другое дело!
— Поэтому я и явился просить у вашего величества примерного наказания виновных!
— Но, герцог, я, право, не понимаю: если бы все это случилось в Нанси, тогда ваше требование было бы вполне объяснимо, но все это случилось в Париже, а следовательно, вас это нисколько не касается!
— Государь! Обдумайте! Ведь я требую справедливости именем святой лиги!
— И совершенно напрасно, герцог, потому что для этого вы не облечены ровно никакой властью! Верховный вождь лиги — я сам! Герцог позеленел от бешенства.
— Я еще не все сказал вашему величеству! Бок о бок с Крильоном дрался еще один человек, который…
— Ручаюсь, что это был мой шут! — добродушно заметил король. — Этот чертов сын Мовпен — страшный забияка и драчун!
— Нет, государь, кроме него тут был еще ожесточенный враг лиги, человек, отлученный папой, а именно — наваррский король!
— Да полно вам, этого не может быть! Наверное, наваррский король в данный момент занимается рассаживанием гороха в своем крошечном королевстве или смолением серой бочки для предстоящего сбора винограда.
— Государь, я категорически утверждаю, что наваррский король в Париже и прошлой ночью сражался рядом с Крильоном!
— Ну что же, в конце концов это понятно! Крильон и Анри всегда были добрыми друзьями.
— Как? Французский король находит понятным, что проклятый еретик вместе с королевскими приближенными перерезывает глотки парижским горожанам?
— Что же вы хотите, кузен?
— Я хочу, чтобы виновники вчерашних злодеяний были выданы горожанам, потому что, если это не будет сделано, народ восстанет!
— Да полно вам!
— К вечеру Париж будет усеян баррикадами!
— Ну, так что же? Я двину своих швейцарцев на Париж, и они сметут прочь все баррикады.
— Государь, берегитесь!
Генрих III встал с кресла, гневно подошел к Гизу и сказал, надменно закидывая голову:
— Берегитесь вы, герцог, и потрудитесь говорить со мною с большим почтением! Кроме того, могу преподать вам добрый совет: возвращайтесь-ка вы подобру-поздорову к себе в Нанси, и притом немедленно!
