Граф Эрбель, рожденный на берегу океана, среди суровых скал Сен-Мало, с детства привык к мрачным морским пейзажам, и изнеженная жизнь, которую вели изгнанники в Кобленце, внушала ему глубокое отвращение. Он с нетерпением ждал случая, когда сможет сразиться с неприятелем. Около восьми месяцев он зависел от капризов прусского или австрийского кабинета министров, вел эту странную эмигрантскую жизнь, иногда участвуя в боях вместе с герцогами де Ла Вогийоном, де Крюссолем и де ла Тремуйем, с маркизом де Дюра и графом де Буйе (все они, как и он, состояли в штабе принца Конде), пока не попал в плен 19 июля 1793 года, в тот самый день, когда генерал виконт де Сальг захватил в штыковой атаке Бельсхеймский редут.
Граф Эрбель был тяжело ранен, и его хотел прикончить саблей всадник-республиканец, как вдруг тому вздумалось заставить графа молить о пощаде.
— Мы щадим неприятеля, но никогда не просим о пощаде сами, — отвечал граф.
— Ты достоин называться республиканцем! — воскликнул всадник.
— Да, однако, к сожалению, я не республиканец.
— Ты знаешь, что ждет эмигрантов, взятых с оружием в руках?
— Расстрел на месте.
— Совершенно верно. Граф Эрбель пожал плечами.
— Зачем тогда заставлять меня молить о пощаде, дурень?
Победитель взглянул на него с некоторым удивлением, хотя солдат Республики удивить было не просто.
В эту минуту подвезли на тележке еще трех пленных дворян; они были связаны. Сопровождавшие их солдаты посовещались с тем, кто арестовал графа Эрбеля. Потом графа тоже посадили на тележку, и пленников повезли к рощице, находившейся неподалеку от города; было понятно, что их сейчас расстреляют.
Приехали в рощу. Пленникам приказали вылезти из повозки. Республиканец, захвативший в плен графа Эрбеля, подошел к нему и спросил:
— Ты бретонец?
— Как и ты, — отвечал граф.
— Если ты это понял, почему не сказал об этом раньше?
— Разве ты не слышал? Мы никогда не просим пощады! Если бы я тебе сказал, что мы из одних мест, это означало бы, что я прошу снисхождения.
Всадник обернулся к товарищам.
— Это мой земляк, — пояснил он.
— Ну и что?
— Я не могу поднять руку на земляка.
— Ну и не поднимай!
— Спасибо, друзья!
Он снова подошел к графу Эрбелю, развязал ему руки.
— Черт побери! Ты мне оказываешь огромную услугу, — признался граф. — Я умирал от желания понюхать табак.
Он вынул из кармана золотую табакерку, раскрыл ее, любезно протянул республиканцу; однако тот отказался. Граф захватил большую щепоть испанского табаку и поднес к носу.
