Поэтому охотник смирился с тем, что старый моряк именовал абордажем.
— Ладно! Ладно! — сказал он. — Я понимаю, в чем дело, вы пришли из-за Жанны Мари, не так ли?
— Вот видишь, ты знаешь, что привело меня сюда.
— Значит, Жанна рассказала вам свою историю?
— Неважно, как я об этом узнал, раз уж я это знаю. Ален, я давал тебе дельный совет, совет честного человека: если ты любил Жанну Мари, и Жанна Мари любила тебя, надо было жениться на ней. Но ты не послушался моего совета.
— Что поделаешь! — ответил охотник. — Мне претило жениться на женщине из семьи человека, обобравшего меня до нитки.
— Лучшим фрегатом, на который когда-нибудь ступала нога матроса, был «Победоносный» — раньше, пока мы не отвоевали этот корабль у англичан, он назывался «Victory» note 3… Нет-нет, смельчак Ален, не в этом причина такого твоего поведения; ты поднимаешь подходящий флаг, чтобы удалить меня из своей акватории, и остерегаешься показывать свой истинный флаг.
— Что ж, хорошо, — промолвил Ален, — я буду говорить с вами откровенно. Я отдаю должное Жанне Мари со всеми ее достоинствами: это порядочная женщина с добрым сердцем; я бы женился на ней охотнее, чем на любой другой, но что поделаешь: брак не входит в мои планы.
— Правда?
— Да, я еще для этого не созрел. Жениться означало бы навеки сделать нас, и меня и ее, несчастными.
— Милый мальчик, — суровым тоном произнес Энен, — следовало подумать об этом раньше, в ту ночь, когда она приютила и спрятала тебя в своей комнате, чтобы ты не был пойман и не наказан, как вор. Надо было еще тогда привязаться к якорю канатом порядочности, держаться подальше от берега и не мчаться прямо на рифы.
По тому, как боцман Энен изъяснялся, было ясно, что ему известно все.
В течение нескольких минут молодой человек хранил молчание.
Затем, стараясь напустить на себя легкомысленный и беспечный вид, он сказал:
— Ничего не попишешь, боцман Энен. Целые сутки — это долгий срок. Особенно, если ты сидишь взаперти с молодой хорошенькой женщиной и вдобавок чувствуешь, что она тебе не противна. Хотел бы я посмотреть, что бы вы делали на моем месте!
— На твоем месте, — продолжал моряк, голос которого становился все более суровым, а лицо — все более строгим, — разве я не был на твоем месте? Но черта с два я повел бы себя так же, как ты! За свою жизнь мне довелось изведать такое, что твои шалости — просто ерунда по сравнению с моими проказами! При бывшем, даром что он был сущей сухопутной крысой и не слишком жаловал матросов, мы привозили из рейса неплохую добычу да просроченное жалованье в придачу и гуляли вовсю: ублажали девиц, напивались так, что в конце концов падали под стол, давали друг другу взбучку — одним словом, получали все какие есть удовольствия! Но, чтобы обольстить хорошую честную девушку, взять ее силой или как-то еще, нет, господин Ален, это не по-моряцки. Если бы, будучи бедным и несчастным, я обманул бы такую же бедную и несчастную женщину, как я, мне бы показалось, что я надругался над родной сестрой, а это ой как нехорошо.
