— Я этого не говорила, пока во всяком случае! — мягко возразила Марфа Иннокентьевна. — А почему ваш муж не приехал вместе с вами за ребенком?
— Мой муж, как вам, вероятное известно, занимает ответственную должность в Моссовете, и у него просто физически нет времени, чтобы отвлекаться по… — она явно хотела сказать «по пустякам», но вовремя спохватилась, — по тем вопросам, с которыми я могу справиться сама. Так где же этот мальчик?
— Сейчас появится: я его прямо из речки вытащила.
Савелий испуганно соскочил с завалинки и бросился к кабинету. Немного переведя дух, негромко постучал в дверь.
— Входи, Говорков, входи! — отозвалась Марфа Иннокентьевна.
Савелий проскользнул в кабинет и остановился у входа, переминаясь с ноги на ногу. Потом тихо поздоровался.
— Здравствуй, здравствуй, мальчик! — поморщилась женщина, даже не пытаясь скрыть свое разочарование. Потом беззастенчиво обошла вокруг него, внимательно осматривая с ног до головы. — Какой же ты худющий! — поморщилась она, ощупывая его руки, грудь, словно работорговец на невольничьем рынке.
Чтобы как-то сгладить эту сцену, Марфа Иннокентьевна смущенно улыбнулась Савелию:
— Познакомься, Савушка, это Алла Семеновна!
— Ты можешь называть меня Альбиной Семеновной! — перебила та. Савелий тут же согласно кивнул.
— Так вот, Савушка, Алла… Альбина Семеновна хочет взять тебя к себе домой, — продолжила воспитательница. — Ты-то как, не возражаешь?
Альбина Семеновна неодобрительно посмотрела на воспитательницу, недовольная ее последней фразой.
— Что же ты молчишь? — не обращая на нее никакого внимания, спросила Марфа Иннокентьевна.
— Я… я не знаю, — промямлил он, поглядывая то на женщину, то на воспитательницу. — Тетенька же сказала, что я худющий. Значит, не приглянулся.
Женщину явно смутил непосредственный ответ мальчика:
— Это я так. Для себя отметила, — оправдываясь, сказала она. — Ладно, иди собирайся и подходи к воротам: там наша «Волга» стоит.
Окрыленный и счастливый выскочил Савушка из кабинета директора, где только что услышал умопомрачительную новость: его «берут в сыновья». Первым делом он побежал к берегу и еще издали начал во всю кричать:
— Пацаны! Пацаны! Меня «в сыновья берут»! «Берут в сыновья»!
Его счастье длилось недолго: ровно столько, сколько нужно было времени, чтобы добраться до дома, где проживала семья Альбины Семеновны. Через несколько недель Савелий сбежал оттуда и несколько дней добирался до детского дома, стараясь не попадаться на глаза милиции.
