Я все еще стоял у перелаза, где меня скрутил приступ, когда услышал позади шаги и, обернувшись, увидел тропинку, тянувшуюся через поле вдоль дальней стороны изгороди. Навстречу мне по тропинке шла женщина, и тут же стало ясно, что она — из цыган, о которых так много писал наставник. Приглядевшись, я смог различить вдали дым костра, поднимавшийся над маленькой лощиной, — он указывал, где остановился ее табор. Женщина была среднего роста: ни высокая, ни низкая, лицо ее, покрытое загаром, усыпали веснушки. Должен признаться, что я не решился бы назвать ее красавицей, но не думаю, что кому-нибудь, кроме наставника, столь везло, чтобы встретить на английской проселочной дороге действительно красивую женщину. Какова бы ни была моя незнакомка, я должен был показать себя наилучшим образом. По счастью, я знал, как следует обращаться к женщинам в таких ситуациях: много раз я мысленно представлял себе эту смесь вежливости и доверительности, которая только и приемлема в таких случаях. Поэтому, когда незнакомка подошла к перелазу, я протянул руку и помог ей перебраться.
— Как говорил испанский поэт Кальдерой? — воскликнул я. — Не сомневаюсь, что Вы читали строки, которые по-английски звучат следующим образом:
Молю, о дева, — разреши
Сопровождать тебя в пути.
Женщина залилась румянцем, но промолчала.
— А как же цыганские напевы и цыганские чары? — продолжал я.
Она отвернулась, все так же храня молчание.
— Хоть я и не принадлежу к кочевому народу, — заметил я, — кое-что из цыганских песен я знаю, — тут я во весь голос напел куплет:
Колико, колико сауло вер
Апопли то фермер кер.
Сбрую у него возьми,
Мула у него сведи.
Женщина рассмеялась, однако так ничего и не сказала в ответ. Ее поведение навело меня на мысль, что она — из тех, кто зарабатывает на жизнь предсказаниями, — наставник писал, что цыгане называют их «каркуньи».
— Ты — каркунья? — спросил я.
Она легонько шлепнула меня по руке.
— Ну ты и бочонок с пивом, — объявила она.
Этот шлепок доставил мне удовольствие — я тут же вспомнил несравненную Беллу.
— «Ну что ж, давай, зови Верзилу Мелфорда», — произнес я, вспомнив выражение, которое, как утверждал наставник, используют цыгане для обозначения потасовки.
— Отстань ты от меня, прилипала! — выкрикнула женщина и ударила меня во второй раз.
— Ты — милейшая женщина, — объявил я. — Глядя на тебя, я вспомнил Грюнделлу, дочь Хьялмара, который украл у короля Исландии золотой кубок.
Казалось, мои слова ее рассердили.
