— Эта смерть не была естественной. Помимо молока, в этой пище было еще что-то. Но думаю, это всем ясно. Нам лучше позвать полицию. Я поеду в Скотленд-Ярд — так случилось, что я там знаю кое-кого. Одного из помощников комиссара.
Всегда он кого-нибудь знает, неприязненно подумала Матрона. Ей захотелось противоречить ему. После потрясения она была раздражена, и каким-то необъяснимым образом ее раздражение сконцентрировалось на нем. Она спокойно сказала:
— Нужно позвать местную полицию, и я думаю, секретарь больницы этим займется. Сейчас я свяжусь с мистером Хадсоном по внутреннему телефону. Они сами позвонят в Скотленд-Ярд, если сочтут это необходимым, хотя я не могу представить, зачем им это делать. Но в любом случае решение остается за старшим констеблем, а не за нами.
Она направилась к телефону, висящему на стене, обойдя согбенную фигуру мисс Рольф. Старшая преподавательница по-прежнему стояла на коленях. Матрона подумала, что она походит на героиню из викторианской мелодрамы со своими печальными глазами на смертельно бледном лице, с выбившимися из-под оборок чепца черными волосами и испачканными в крови руками. Мисс Рольф медленно поворачивала их и изучала пятна крови с отстраненным, задумчивым интересом, как будто она тоже с трудом верила, что это настоящая кровь. Она сказала:
— Если есть подозрение, что это преступление, должны ли мы трогать тело?
Мистер Куртни-Бриге резко заявил:
— Я не намерен перемещать тело.
— Но мы не можем оставить ее здесь, в таком состоянии! — визгливо возразила мисс Гиринг.
Хирург ожег ее яростным взглядом:
— Дорогая моя, девушка умерла! Она мертва! Какое имеет значение, где мы оставим ее тело? Она ничего не чувствует, абсолютно ничего не понимает. Ради бога, не начинайте разводить сантименты вокруг смерти. Главное наше унижение состоит в том, что нам всем суждено умереть, а не то, что потом случится с нашим телом.
Он круто отвернулся и подошел к окну. Сестра Гиринг сделала движение, словно собиралась последовать за ним, но затем опустилась на стул и тихо заплакала, завывая словно зверек. Никто не обращал на нее внимания. Сестра Рольф встала и напряженно выпрямилась. Вытянув перед собой руки профессиональным жестом операционной сестры, она подошла к умывальнику, отвернула кран локтем и начала мыть руки. У стены Матрона набирала пятизначный номер. Они слышали ее твердый голос.
— Это секретариат? Мистер Хадсон на месте? — Пауза. — Доброе утро, мистер Хадсон. Я звоню из демонстрационного зала на первом этаже Найтингейл-Хаус. Вы не могли бы срочно сюда прийти? Да, желательно немедленно. Боюсь, здесь произошло нечто ужасное и трагическое, и вам придется позвонить в полицию. Нет, лучше я не стану рассказывать об этом по телефону. Благодарю вас. — Она повесила трубку и тихо сказала: — Он сейчас же придет. Ему еще придется посвятить в случившееся заместителя председателя — к сожалению, сэр Маркус сейчас находится в Израиле, — но первым делом нужно вызвать полицию. А теперь я, пожалуй, поговорю с остальными студентками.
