Король снова вонзил шпоры в бока гнедой, послав ее в галоп вниз по склону, по извилистой лесной тропинке. Спускаться вниз было еще тяжелее, чем подниматься, и это относилось не только к коню, но и ко всаднику: одному было нелегко бежать вниз, второму едва удавалось сохранить равновесие. Падение на этом участке означало сломанные ноги или сломанные шеи. На самых крутых участках Гэйлону приходилось так сильно отклоняться назад, что он буквально ложился на круп кобылы, при этом его ноги поднимались чуть ли не до ее плеч.
К тому времени, когда они спустились на дорогу, бока лошади были исцарапаны и кровоточили, но Гэйлон снова пустил в ход шпоры и заставил ее бежать. Далеко впереди виднелся Ринн, но он двигался медленно, так как его скакун почти выдохся. Когда Гэйлон обгонял его, Ринн крикнул королю вслед что-то ободряющее. За следующим поворотом дороги король увидел мост и красный камзол Седвина Д'Лорана.
Гэйлон плотнее прильнул к шее гнедой. Он должен был выиграть эту гонку. Джессмин сердилась на него, и он понимал, что у нее было достаточно причин для этого. Мелкая ревность не к лицу королю, и Гэйлон решил, что, выиграв скачки, он великодушно позволит Джессмин отправиться в Занкос, чтобы повидаться с ее родными.
Мысль о том, что Джессмин может не захотеть вернуться, причинила ему острую боль. Но что он сделал за все это время, чтобы завоевать ее любовь и терпение? Ничего. Вернув себе трон Виннамира, Гэйлон изо всех сил старался придерживаться двух главных правил: не сближаться с теми, кого любил, и не любить тех, с кем был близок, ибо смерть и несчастья обрушивались на тех, кто был рядом с королем-магом. Только в своих отношениях с Джессмин и с Арлином он позволил себе немного отступить от этих двух принципов, и теперь его снедала постоянная тревога.
Перед ним на дороге возник еще один всадник, который сидел в седле совершенно неподвижно, как раз в том месте где дорога разветвлялась, сворачивая к Киптауну. Это не был ни один из участников скачек, так как лошадь под ним была совсем маленькая, не больше пони, и ярко-рыжей масти. Всадник с ног до головы завернулся в плотный грубый плащ, широкий капюшон которого скрывал его лицо. Всадник смотрел на приближавшихся к нему барона и короля.
— Прочь с дороги! — крикнул Гэйлон, наконец-то поравнявшись со скачущим во весь опор Седвином. Неизвестный всадник посторонился, пропуская бешено мчащихся лошадей.
Жеребец барона стал выказывать первые признаки того, что и ему приходится нелегко. Клочья пены капали с его губ, облепляя широкую грудь и могучие плечи вороного. Бок о бок две лошади влетели на мост и загремели копытами по промороженным бревнам. Где-то в середине моста жеребец внезапно громко заржал и, по-змеиному изогнув шею, вонзил длинные желтые зубы в горло гнедой.
