— Эй! Опять сшибаешь все на своем пути! — воскликнул шейх, заключая Дори в объятия, но тут же осекся, увидев ее лицо.
— Черт бы тебя побрал, Филип Эль Каббар! Я готова тебя убить! — Она вырвалась и побежала прочь.
Руки Филипа непроизвольно сжались в кулаки. Пробормотав проклятие, он открыл дверь медицинского кабинета.
— Вы сказали ей! — Филип едва сдерживал ярость. — Черт побери, почему вы сказали ей?
— Это получилось случайно. Я не сомневался, что она уже знает. — Мадхен поправил очки. — Прошло уже две недели, и я был уверен, что вы так или иначе обсуждали факт ее беременности. А как еще могла она убедить вас жениться на ней?
— Убедить меня? — Филип едва сдерживал желание наброситься на мерзавца с кулаками. — Я ничего не сказал Дори. Я собирался сделать это в ближайшие дни. Но вы все испортили!
— Мне очень жаль. Уверяю вас, если бы я знал…
— Вы не способны даже на сочувствие, Мадхен, — процедил сквозь зубы Филип. — Убирайтесь вон из Седихана. И не на месяц, а, как минимум, на полгода. — Он повернулся и направился к двери. — Может быть, через полгода я смогу смотреть на вас спокойно. Если смогу…
Когда Филип вошел в спальню, Дори собирала чемодан. Она даже не подняла головы. Девушка успела переодеться в джинсы и желтую кофточку. Платье из багровой парчи было небрежно брошено на кровать.
— Прекрати! — сказал Филип. — Ты никуда не поедешь!
— Не беспокойся, я не возьму с собой твои дорогие подачки! — резко оборвала его Дори. — Я забираю только то, с чем пришла сюда. — Присев на кровать, Дори стала надевать кроссовки.
— Ты никуда не поедешь! — угрюмо повторил Филип. Только сейчас Дори заметила, что он сменил свой белый костюм на брюки для верховой езды и черный свитер.
— Еще как уеду! — Завязав шнурки, Дори встала. — Если ты не разрешишь мне воспользоваться твоим самолетом или твоим автомобилем, я уйду пешком. — Закрыв крышку чемодана, она защелкнула замок. — Или поеду автостопом.
— Я понимаю, что ты расстроена. Но, может быть, все-таки выслушаешь меня? — Филип подошел к Дори. — Не знаю, что именно сказал тебе твой отец, но уверен, что он, как всегда, не выбирал выражений. У него настоящий талант изображать все в самом извращенном виде.
Дори резко повернулась к Филипу. Щеки ее горели лихорадочным румянцем.
— А ему и не надо было ничего изображать. Он просто изложил факты. У меня будет ребенок. Как жаль, что ни один из вас не потрудился сообщить мне об этом раньше.
— На то были свои причины. И если ты успокоишься, я все тебе объясню.
