— Но я хочу быть твоей женщиной, — тихо сказала она, — И твоим другом. И матерью твоего ребенка.
Я хочу стать для тебя всем, Филип. Я не собираюсь продавать тебе свое тело. Я хочу дарить всю себя без остатка.
Филип растерянно провел ладонью по волосам.
— Ты же знаешь, Дори, что я сделаю тебе больно.
— Может быть, — девушка пожала плечами. — Но как бы больно ты мне ни сделал, я никогда ни о чем не пожалею.
— Уезжай, Пандора. — Филип старался говорить жестко, но в голосе его слышалась мольба. — Мысль о том, что я причиню тебе боль, кажется мне отвратительной.
— Значит, у меня есть шанс.
— Тогда пеняй на себя. Я тебя предупредил. Для меня ты — лишь наложница, которую я купил в Сан-Франциско в обмен на красивую побрякушку. Я буду пользоваться твоим телом, когда захочу. И не рассчитывай ни на что другое.
— Я ничего и не жду. — Дори смотрела на него огромными влажными глазами. — Я могу только надеяться.
— Господи! Что же мне делать с тобой?
— Зная тебя, я не сомневаюсь — ты будешь делать со мной то, что подскажет твоя богатая фантазия.
— Ты права, — сердито ответил Филип. — И начнем прямо сейчас. Я привык спать один.
— Конечно. Я сейчас уйду.
Филип знаком приказал ей лечь обратно.
— Уйдешь завтра. Я передумал.
— Ты уверен? — спросила Дори. — Я могла бы…
— Заткнись, — отрезал Филип.
— Что ж, будь по-твоему. — Дори с удовольствием улеглась поудобнее на огромной кровати, довольная таким поворотом событий. — Если передумаешь, всегда успеешь меня прогнать.
— Можешь не сомневаться, — холодно ответил Филип. Развязав пояс, он снял купальный халат и лег рядом с ней. — Давай спать.
Дори и так почти спала. Физическое и эмоциональное напряжение последних часов подействовало на нее подобно наркотику.
— Спасибо, что позволил мне остаться, — прошептала она.
— Это только сегодня, — прорычал Филип. — Не придавай этому особого значения.
— Как скажешь, — сонно, пробормотала Дори. Филип лежал на спине, глядя в потолок. Кровать была очень широкой, и, даже протянув руку, он не мог бы коснуться Пандоры. И все же ему казалось, что он продолжает ощущать всем телом ее нежную плоть.
— Тебе было больно? — тихо спросил Филип.
— Что? — Дори напрасно пыталась сохранить ясность мысли — ее неодолимо клонило в сон. — Не очень.
— Ты сама виновата. Я не слишком нежный любовник, но не люблю причинять женщинам боль. Если бы ты что-то соображала, то предупредила бы меня… — Филип осекся, понимая, что его тираду никто не слышит. По ровному, глубокому дыханию Дори можно было безошибочно определить, что она крепко спит.
