— Не очень ли ты суров? — Дэн снова взялся за трубку. — Между прочим, это естественно — испытывать теплые чувства к собственным родителям.
— Да, если они этого заслуживают. Если они не используют тебя…
Он остановился, пытаясь совладать с гневом, переполняющим его. Мысль об Эване Далтоне и о той жизни, которую из-за него вела Ронни, приводила его в ярость. Что с ним, черт возьми, происходит? Обычно он не судил людей столь пристрастно, но этот Далтон использовал ребенка. И не просто ребенка, а Ронни — такую открытую, честную и ранимую девочку.
Гейб вдруг вспомнил их разговор у костра. Ее серьезное и немного печальное лицо, когда говорила о том, что хочет посмотреть памятник Декларации независимости. Сам он не мог представить себе жизнь без некой стабильности, без корней. Удивительно, как ей удалось выжить в таких условиях и стать такой необычной и мужественной женщиной, с которой он познакомился два дня назад. Только два дня? Казалось, что прошла уже целая вечность. За это время он успел испытать самые разнообразные чувства: желание, уважение, раздражение, жалость…
Гейб услышал приветственные слова сенатора на другом конце провода.
— Да, Гарри, привет. Я в порядке. Просто звоню поблагодарить тебя за помощь. Я понял со слов Дэна, что с самого начала переговоров о моем освобождении ты не оставлял президента в покое. Да, это твоя заслуга. Извини, но у мня к тебе еще одна просьба.
— Мне это не нравится. — Ронни нервно сжимала кулаки в карманах кожаного пиджака, идя рядом с Гейбом по коридору. — Почему мне нужно быть там?
— Потому что ты — героиня дня, — спокойно объяснил Гейб. — Почему ты так нервничаешь? Ты же была на тысяче таких пресс-конференций.
— Да, но обычно я сама задавала вопросы и фотографировала.
— На вопросы буду отвечать я. А ты будешь просто позировать.
— Может быть, ты отправишь меня в салон Элизабет Арден, чтобы меня там приодели.
— Я не думаю, что в Седихане есть салон Элизабет Арден. К тому же ты и так прекрасно выглядишь. — Он бросил оценивающий взгляд на ее синие джинсы, рубашку и потертую кожаную куртку. — Милое ангельское лицо. Манера поведения, правда, немного грубоватая, но это неважно. Это делает тебя еще более интересной и непредсказуемой.
— Спасибо, — сухо ответила она и облизала пересохшие губы. — Это ужасная идея. Ничего не выйдет, я уверена.
— Если не выйдет, мы придумаем что-нибудь другое. — Он остановился перед дверью в конференц-зал. — Послушай, Ронни, я знаю, тебе придется нелегко, но я буду рядом с тобой все время. Обещаю, что никто и ничто не принесет тебе больше страданий, — добавил он медленно.
