Холодные переливающиеся лучи солнца падали на его лицо, высвечивая ямочки под его высокими скулами и отражаясь в его ярко-голубых глазах металлическим блеском дорогих клинков. Он будто был вытесан из каменной глыбы и создан жестоким, не знающим пощады воином.
Бринн коротко вздохнула, пытаясь очнуться от сна. В его манере разглядывать ее появилось что-то новое. Поначалу он смотрел на нее с откровенной неприязнью, но в последнее время в его взгляде появилось выжидательно-настороженное рысье выражение, как если бы он тщетно пытался выяснить нечто интересующее его. Враждебность и неприязнь уступили место каким-то иным чувствам, – похоже, он после долгих раздумий принял какое-то решение.
«Я увидел ее, мне захотелось ее иметь, и она стала моей», – так просто он присвоил себе комету. Может, он и вытесан из камня, но не в его силах заставить ее ощутить его холод. Щеки ее горели, непонятная внутренняя дрожь сотрясала тело. Страх? Не похоже.
Что бы там ни было, надо подавить в себе это чувство.
Бринн закрыла глаза и придвинулась поближе к Малику.
Гейдж Дюмонт едва слышно выругался. Наверное, опять чем-нибудь недоволен.
Она осталась лежать с закрытыми глазами.
***
– Ты не должен здесь дольше задерживаться, – переживал Малик за Гейджа. – Лефонт сказал, что Вильгельм двинулся на Лондон. Тебе надо быть с ним и защищать свои интересы.
– Я послал к его милости достаточно воинов, – успокаивал друга Гейдж. – Когда тебе станет легче, мы нагоним их.
– Я не поправлюсь раньше весны. Я пока не в состоянии даже сидеть. – Малик брезгливо сморщился. – Я ничего не могу. Только ем да сплю, как младенец.
– Потерпи немного, – улыбнулся Гейдж. – С тех пор как мы считали тебя мертвецом, прошло всего четыре дня.
– Я тоже так думал. – Малик посмотрел на вход в палатку. – Где Бринн?
– Женщина? Она на улице кипятит воду. Готовит новый бальзам для твоей раны.
– Должно быть, очень хороший бальзам. Я даже не представлял, что рана может так быстро затягиваться.
– Так ты только что жаловался на медленное выздоровление, – поддразнил его Гейдж. – А ведь эта женщина неплохо знает свое дело, как ты считаешь?
– Бринн.
– Что?
– Ее зовут Бринн. Ты всегда говоришь «женщина», а у нее есть имя.
– Ну и что?
– Ее зовут Бринн, – повторил Малик. – И его меняет дело.
– Ради всего святого, неужели эта девка вскружила тебе голову? Или тебя опять пронзили стрелы Купидона?
Малик покачал головой.
– Нет, тогда я подумал так из-за сияния…
Гейдж скептически усмехнулся:
