Гейдж не сводил с нее глаз, и Бринн это почувствовала. Отвернувшись от Малика, она посмотрела ему прямо в глаза. Их взгляды скрестились всего на миг, но в ее взоре отражался вызов ему и… страх?
Пожалуй, Малик прав, в ее нелегком положении ей трудно защитить себя.
Гейдж поймал себя на мысли, что был бы рад, если бы она боялась его. Глупости. Малик прав: нельзя бороться против беззащитных женщин. Даже если она и раздражает его, он не должен пользоваться своим положением и подавлять ее, надо преодолеть это чувство.
И все же он ничего не мог с собой поделать. Проклятие!
С самого первого раза, когда она взглянула на него, он почувствовал неприязнь к ней и… влечение.
– Вот и хорошо. – Бринн поставила миску и нежно обтерла губы Малика салфеткой. – Теперь можешь еще поспать.
– Я не хочу… – поспешил возразить Малик, но тут же устало зевнул. – Впрочем… я немного устал.
– Ну конечно. – Она нежно прикоснулась к его вискам. – Твоему телу предстоит еще долго бороться за здоровье и надо дать ему отдохнуть.
– А ты будешь здесь, когда я проснусь?
– Я никуда не уйду от тебя. – Бринн положила руку на его рану. – Как видишь, мы будем спать вместе.
– Только спать? Какое бесполезное… – он дотронулся указательным пальцем до ее щеки, – сияние… – Закрыл глаза и тут же глубоко заснул.
Но она не могла спать. Бринн кожей чувствовала, что Гейдж с трудом удерживается от желания кинуться к ней.
– Что ты уставился на меня? – свистящим шепотом спросила она.
– Потому что мне так хочется. Ты мне кажешься… необычной.
Она глубоко вздохнула, и он снова удивился необычайной выдержке этой женщины.
– Во мне нет ничего необычного, и мне не нравится, когда меня разглядывают. Твой друг вне опасности. Разве тебе нечем больше заняться?
– Нет ничего важнее Малика. – Гейдж растянулся на своей подстилке, не спуская с нее глаз. – И потом я тоже устал. Ты с Маликом, может, и поспала днем, а я нет.
– Сам виноват. Я же говорила тебе, что ему будет лучше.
– Я не поверил тебе.
– А ты вообще-то кому-нибудь веришь?
Он улыбнулся.
– Конечно. Малику.
– Тогда радуйся, что он жив. – Бринн опечалилась. – Страшно никому не доверять.
– А кому веришь ты?
Бринн долго молчала.
– Я верю Селбару, – с некоторой заминкой ответила она.
– Кто такой этот Селбар?
– Неважно. – Она словно пожалела о своей откровенности, быстро заговорив о себе:
– Глупо с твоей стороны не доверять мне, когда ты и себя-то не можешь вылечить.
– У меня хватает ума не поддаваться панике, когда пустозвоны уверяют меня, что надежды нет.
