– Прекрасный, чистый, нежный и мягкий, настоящий английский тенор, – восторженно сказала тетя Кэт.
Габриел доел жаркое, и на стол поставили огромный пудинг. Опять застучали вилки и ложки. Жена Габриела раскладывала пудинг по тарелкам и передавала их дальше. На полпути их задерживала Мэри Джейн и подбавляла малинового или апельсинового желе или бланманже и мармеладу. Пудинг готовила тетя Джулия, и теперь на нее со всех сторон сыпались похвалы. Сама она находила, что он недостаточно румяный,
– Ну, мисс Моркан, – сказал мистер Браун, – в таком случае я как раз в вашем вкусе; я, слава богу, достаточно румяный.
Все мужчины, кроме Габриела, съели немного пудинга, чтобы сделать приятное тете Джулии, Габриел никогда не ел сладкого, поэтому для него оставили сельдерей. Фредди Мэлинз тоже взял стебелек сельдерея и ел его с пудингом. Он слышал, что сельдерей очень полезен при малокровии, а он как раз сейчас лечился от малокровия. Миссис Мэлинз, за все время ужина не проронившая ни слова, сказала, что ее сын думает через неделю-другую уехать на гору Меллерей[21]. Тогда все заговорили о горе Меллерей, о том, какой там живительный воздух и какие гостеприимные монахи – никогда не спрашивают платы с посетителей.
– Вы хотите сказать, – недоверчиво спросил мистер Браун, – что можно туда поехать и жить, словно в гостинице, и кататься как сыр в масле, а потом уехать и ничего не заплатить?
– Конечно, почти все что-нибудь жертвуют на монастырь, когда уезжают, – сказала Мэри Джейн.
– Право, недурно бы, чтобы и у протестантов были такие учреждения, – простодушно сказал мистер Браун.
Он очень удивился, узнав, что монахи никогда не разговаривают, встают в два часа ночи и спят в гробах. Он спросил, зачем они это делают.
– Таков устав ордена, – твердо сказала тетя Кэт.
– Ну, да, – сказал мистер Браун, – но зачем?
Тетя Кэт повторила, что таков устав, вот и все. Мистер Браун продолжал недоумевать. Фредди Мэлинз объяснил ему, как умел, что монахи делают это во искупление грехов, совершенных всеми грешниками на земле. Объяснение было, по-видимому, не совсем ясным, потому что мистер Браун ухмыльнулся и сказал:
– Очень интересная мысль, но только почему все-таки гроб для этого удобней, чем пружинный матрац?
– Гроб, – сказала Мэри Джейн, – должен напоминать им о смертном часе.
По мере того как разговор становился все мрачней, за столом водворялось молчание, и в тишине стало слышно, как миссис Мэлинз невнятным шепотом говорила своему соседу:
