– Вы его слышали? – спросил он через стол у мистера Бартелла д'Арси.
– Нет, – небрежно ответил мистер Бартелл д'Арси.
– Видите ли, – пояснил Фредди Мэлинз, – мне очень интересно знать ваше мнение. По-моему, у него замечательный голос.
– Тедди постоянно делает необыкновенные открытия, – с дружеской насмешкой сказал мистер Браун, обращаясь ко всему столу.
– А почему бы у него не быть хорошему голосу? – резко спросил Фредди Мэлинз. – Потому, что он чернокожий?
Никто не ответил, и Мэри Джейн снова перевела разговор на классическую оперу. Одна из ее учениц достала ей контрамарку на «Миньон»[17]. Прекрасное было исполнение, но она не могла не вспомнить о бедной Джорджине Бернс. Мистер Браун ударился в воспоминания – о старых итальянских труппах, когда-то приезжавших в Дублин, о Тьетьенс, об Ильме де Мурзка, о Кампанини, о великом Требелли, Джульини, Равелли, Арамбуро. Да, в те дни, сказал он, в Дублине можно было услышать настоящее пение. Он рассказал также о том, как в старом Королевском театре[18] галерка каждый вечер бывала битком набита, как однажды итальянский тенор пять раз бисировал арию «Пусть, как солдат, я умру»[19] и всякий раз брал верхнее «до»; как иной раз ребята с галерки выпрягали лошадей из экипажа какой-нибудь примадонны и сами везли ее по улице до отеля. Почему теперь не ставят знаменитых старых опер – «Динору», «Лукрецию Борджиа»?[20] Да потому, что нет таких голосов, чтобы могли в них петь. Вот почему.
– Ну, – сказал мистер Бартелл д'Арси, – думаю, что и сейчас есть певцы не хуже, чем тогда.
– Где они? – вызывающе спросил мистер Браун.
– В Лондоне, в Париже, в Милане, – с жаром ответил мистер Бартелл д'Арси. – Карузо, например, наверно, не хуже, а пожалуй и лучше тех, кого вы называли.
– Может быть, – сказал мистер Браун, – но сильно сомневаюсь.
– Ах, я бы все отдала, только бы послушать Карузо, – сказала Мэри Джейн.
– Для меня, – сказала тетя Кэт, обгладывавшая косточку, – существовал только один тенор, который очень мне нравился. Но вы, наверно, о нем и не слышали.
– Кто же это, мисс Моркан? – вежливо спросил мистер Бартелл д'Арси.
– Паркинсон, – сказала тетя Кэт. – Я его слышала, когда он был в самом расцвете, и скажу вам, такого чистого тенора не бывало еще ни у одного мужчины.
– Странно, – сказал мистер Бартелл д'Арси, – я никогда о нем не слышал.
– Нет, нет, мисс Моркан права, – сказал мистер Браун. – Я припоминаю, я слышал о старике Паркинсоне, но сам он – это уж не на моей памяти.
