Его успокоил ее гнев; он понимал ее.
— Тебе не надо надеяться. Я выживу.
— Выходит, мне нужно просто ждать твоего возвращения.
Он сделал вид, что не заметил сарказма.
— Я вернусь как можно скорее.
— Как скоро? Через день, неделю, месяц?
— Я не знаю, — ответил он с напускной мягкостью в голосе. — Полагаю, тогда, когда «империя» решит не убивать меня.
— Может, мне стоит заняться вышиванием в твое отсутствие?
Он нахмурился.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Позови меня с собой и не надо говорить, что ты не можешь. — Издевательский тон исчез из ее голоса. — Я не буду обузой.
— Нет, будешь, — сердито ответил он. — Мы поедем быстро, и они уже будут поджидать нас. Я не могу подвергать тебя такому риску.
— Я хорошая наездница. Я умею стрелять. Флорентийские монахи охотятся; я была лучшая среди послушниц нескольких монастырей.
— Нет! — грубовато отрезал он. — Будь ты хоть лучшим стрелком во всей Италии, ни для меня, ни для твоего отца это не имеет значения.
— Хорошо, я не буду вышивать, — раздраженно ответила она, решив, что он хочет просто отделаться от нее, — Пожалуй, каждый вечер я буду ходить на танцы. Может быть, встречу кого-нибудь, кто превзойдет тебя во всех отношениях… хотя прошлой ночью ты был великолепен. Да, я лучше поищу кого-то другого.
Он нахмурился еще больше.
— Ты начинаешь выводить меня из себя. Мне нужно ехать. Я должен был спуститься пять минут назад.
— Извини, я не послушная и покорная девочка. Что, удивлен? А другие — они, наверное, только и говорят: да, Флинн, делай все, что ты захочешь, хочешь еще разок, дорогой Флинн?
Он моментально пересек комнату, ухватился за подлокотники ее кресла и нагнулся так близко, что она могла пересчитать перья, украшавшие его кожаную куртку.
— Можешь танцевать хоть каждый вечер! — прорычал он с искаженным от ярости лицом. — Делай что хочешь, но предупреждаю: когда я вернусь, я найду и вытащу тебя из любой постели, где бы ты ни находилась.
— Вытащишь или нет, зависит от мужчины, который будет со мной, — ответила она, прямо глядя ему в глаза.
— Ты не поняла, — прошипел он, с трудом сдерживая гнев. — Я в любом случае заберу тебя.
— Меня здесь может не оказаться, — продолжала она смотреть на него с ледяным спокойствием.
— Нет, ты останешься. — Резко выпрямившись, он ткнул в нее пальцем. — Я приказываю.
— Гореть тебе в аду!
— Это я и собираюсь сделать. Будь хорошей девочкой, — нежно проворковал он, — и веди себя прилично, пока меня не будет.
