— Так что же мне делать?
— Жди, что она решит. Последнее слово за ней.
— А если она в конце концов согласится, если примет мое предложение? Что тогда делать?
— Тогда я стану главным и единственным претендентом. — Дермотт одарил собеседницу очаровательной улыбкой. — Во всяком случае, я надеюсь оттеснить всех прочих.
— Но я не хочу, чтобы она страдала.
— Разве я когда-нибудь заставлял женщину страдать?
— Нет, никогда, — сказала Молли. Она прекрасно знала, что Дермотт стремился доставить женщинам удовольствие.
— Разве мои женщины в обиде на меня? — продолжал граф.
— Ты слишком самонадеян, — улыбнулась Молли. — Хорошо, я подумаю об этом.
— Дай мне возможность выиграть торги. Это все, о чем я прошу.
— До торгов может не дойти.
— Но если дойдет, я буду счастлив сделать тебя немного богаче.
— Не сомневаюсь, ты и на сей раз проявишь щедрость.
Граф пожал плечами.
— Знаешь, я видел ее ночью. Она лишила меня сна, а такое со мной случается нечасто. Надеюсь, что она решит здесь задержаться.
— Раз уж ты так заинтересовался ею, хочу попросить тебя об услуге.
— Проси о чем угодно. — Убедившись в том, что Молли ему не откажет, Дермотт снова склонился над своей тарелкой, причем ел с огромным аппетитом.
— Я имею в виду записку, которую нужно доставить ее адвокату. Я хотела бы послать твоего человека — на всякий случай.
— Не возражаю. — Граф отправил в рот кусок ветчины.
— С тобой никто не посмеет связываться, — продолжала Молли,
— Верно, — кивнул граф. Он прекрасно знал, что весь Лондон считает его отчаянным дуэлянтом. — Знаешь, Молли, эта девушка положительно меня заинтриговала. Как ты думаешь почему?
— Она очень красива.
— Дело не только в этом. — Он снова принялся за ветчину.
— Может, тебя возбуждает ее невинность?
— Девственницы меня не привлекают, — поморщился граф.
— Значит, она — исключение.
Дермотт отрицательно покачал головой.
— Ни в коем случае, — сказал он, усмехнувшись. — Я, кажется, готов поверить…
— В колдовство?
— Нет, в собственную алчность! — Граф рассмеялся.
— Алчность по отношению к женщинам? Что ж; это в порядке вещей.
— Для меня — нет. — Дермотт внезапно нахмурился и поднялся из-за стола. — Я пока буду внизу. Мой человек в твоем распоряжении. — С этими словами он вышел из комнаты.
Проводив его взглядом, Молли задумалась… Что же случилось с самым известным лондонским распутником?
Может, просто не выспался? Или его реакция — это чисто мужская неприязнь к эмоциям? После возвращения из Индии Батерст, казалось, начисто утратил способность к каким-либо переживаниям. Он все время ходил по лезвию бритвы, все время старался доказать свое превосходство… Но чем же объясняется его интерес к мисс Лесли?
