Но зря они так. С теми, кто являлся с претензиями, Сашины служащие поступали неожиданно корректно. Деньги, конечно, не возвращали, но товар меняли на кондиционный. Для этого всегда был резерв.
Есть и еще один вопрос. Самый, пожалуй, решающий. Зачем было дурить людей? Ну, наладил торговлю, отработал прогрессивный метод избавления от товара... Работай в таком же духе. Начинал же с нормальных вещей, да и ползунки эти кукольные все равно приходилось шить. Так шили бы себе настоящие. Чуть дороже, зато все честно. Без будущего суда.
Что на это сказать? У Саши и у самого ответа нет. Как нет ответа и на тот вопрос, зачем он писал свои рассказы с такой скоростью и в таких количествах. Страсть у него такая: больше, скорее.
Поставщики поначалу и впрямь давали кондицию. Но не успевали за сбытом. Вынуждены были повышать скорость. Да тут еще задержки с поставками ткани. А Саша-графоман требует: давай, давай! Как раньше ни дня без десяти тысяч строчек, так теперь ни дня без десяти тысяч ползунков.
Кстати, почему именно ползунки? Почему, например, не кальсоны? И на этот вопрос у Саши не было внятного ответа. Так когда-то подсказало вдохновение. И он ему доверился.
Подозрения, что ползун очная специализация была выбрана не случайно, — мол, какие неприятности от грудных детей или их мам... не то что от оставшихся без кальсон дядей... так вот ~ подозрения такие необоснованны.
Саше потом задавали вопрос:
— Не совестно было зарабатывать на детях?
— Почему на детях? — разумно удивлялся Саша. — На спекулянтах! Ребенку упаковками, не глядя, не покупают. Кто хотел наварить на детях, тот и попался.
Не правда ли — удивительно резонно для недавнего писателя-фантаста? Но писательские романтические замашки все же перли из шефа. Он, например, ввел указ, запрещающий продавать товар беременным женщинам, солдатам и старикам. Не правда ли — удивительно нерезонно для одесского толчкового афериста?
В течение трех лет Саша процветал, вводя время от времени всякие тактические новшества. Творческие порывы работников тоже поощрял.
Был период, когда товар вдруг перестал идти. Не то чтобы совсем, но в день больше двухсот-трехсот ползунков каждой из бригад спихнуть не удавалось, несмотря ни на какие ухищрения.
И вдруг одна бригада неделю подряд выдает на-гора по две тысячи штук. И это в самом глухом месте! На каждодневных производственных летучках бригадир-стахановец феномен этот не объясняет. Бессовестно пожимает плечами и прячет глаза.
