Можно подумать, она в первый раз в жизни мужика голого видит, — сердито отозвался тот. — Я, между прочим, нахожусь в своей собственной ванной. Меня чуть кондратий не хватил, — добавил он, закрывая за собой дверь душевой кабины.
Из душа с шумом полилась вода.
— Видела, какой красавец? — хвастливо осведомилась Аполлинария. — Сложен как греческий бог! Настоящая атлетическая фигура!
Дина терялась с ответом.
— Ладно, пошли. Не будем больше смущать пусика. Помоешься в моей ванной.
И она увлекла Дину за собой.
— А уверяла, что он у тебя на гастролях, — все еще не могла прийти в себя от потрясения та.
— Так он на них и есть, — кивнула подруга. — Окошко образовалось, вот на денек домой и заскочил. Говорит, очень соскучился. Боится, верно, как бы в его отсутствие не увели.
Щеки у Поли алели, словно у девочки, глаза сияли, а Дина, не зная, куда деваться от смущения, ощущала себя так, будто случайно застала подругу и Владика в постели.
Похоже, Полька по уши влюблена в этого мальчишку! Господи, ужас какой! Нет, он, конечно, красивый. Но Дина молодых людей его возраста воспринимала примерно так же, как Мишкиных ровесников. То есть Владику, естественно, уже далеко не одиннадцать, но ведь совсем ребенок. И выражение лица совершенно щенячье. А Полька его в постель к себе укладывает, и там…
Дину передернуло. Ну Польку понять можно, что она его хочет, но он-то как? Практически в сыновья ей годится. Полька, при всей ухоженности, выглядит не моложе своего возраста, а может, даже и старше. Однако какие-то чувства он к ней испытывает: Аполлинария не из помойки его вытащила. Владик до нее два года как пел. И явно что-то зарабатывал. Значит, не от отчаяния с ней связался.
Тут Дине вспомнилось, сколько раз она сама в прежние годы твердила подруге, что вкусы у мужиков разные. Твердить-то твердила, но даже она не предполагала, до какой степени. Или это она сама с возрастом превратилась в ханжу? В конце концов, если оба довольны своим союзом, кому какое дело до разницы в возрасте и прочего?
Однако как она ни пыталась примерить подобную ситуацию на себя, ничего не получалось. Она бы так не смогла.
— Слушай, давай и тебе молоденького найдем? — Аполлинария извлекла из шкафа стопку свежих полотенец.
— Я постарше предпочитаю, — с трудом сдержалась Дина. Шутка подруги порядком ее резанула.
Та фыркнула.
— А-а, теперь понимаю, почему ты из своей поликлиники уходить не хочешь. Геронтофилка. Старички тебе нравятся.
