— Подожди, — остановил я его. — Я не ослышался? Ты сказал «осада Европы»?
Он с грустью посмотрел на меня.
— Прости, — сказал старый Филби, — Ведь меня именно за тем сюда и послали, чтобы объяснять тебе. Вот ведь дырявая память! Сейчас я расскажу тебе, что случилось после 1914 года, когда мы вступили в войну.
— С кем?
— С германцами, разумеется. А с кем же еще? Вот тут-то все и началось.
Он так легко, как о само собой разумеющемся говорил о будущем Европы, на 24 года погрузившейся во мрак и хаос войны, что у меня невольно похолодело сердце.
Мы зашли в тесное помещение футов десяти площадью, чуть больше той стальной коробки, размешенной в машинном отсеке джаггернаута. Единственная электрическая лампочка светила с потолка на обитые стеганой кожей стены, скрывая холод вездесущего металла, несколько приглушая рев двигателей — хотя вибрация корпуса ощущалась и здесь, даже сквозь прокладку. Еще здесь находился небольшой шкафчик.
Филби пригласил нас сесть в кресла, а сам стал рыться в шкафчике.
— Вас надо привязать как следует, — проскрипел он. — Эти перемещения во времени — чистая карусель в парке аттракционов. Здорово укачивает.
Мы с Моисеем расположились лицом друг к другу — как тогда, в курительной. Нево не сразу разобрался с застегивающейся пряжкой и в конце концов запутался бы в ремнях, если бы Филби не поспешил ему на помощь, укоротив стропы.
Затем старик заковылял ко мне с чашкой чая — китайского фарфора, с трещиной. Рядом с треснувшей чашкой из китайского фарфора лежало печеньице.
Я не сдержался и рассмеялся:
— Филби, повороты судьбы не перестают изумлять меня. Вы что, устроились здесь стюардом, в этой черепахе?
— Комфорт, пусть даже минимальный, облегчает жизнь в любой обстановке. Кому как не тебе знать это!
Потягивая жидкий тепловатый чай, я размышлял о текущих событиях, все больше укрепляясь в мысли, что подчиняюсь чужой воле. Меня не очень-то вдохновляла перспектива такого «возвращения» во время, которого я не знал, где к тому же шла затяжная средневековая война.
— Филби, а вы не заметили ничего странного в моих компаньонах?
Я представил его Моисею, и Филби немедленно приступил к осмотру и сопоставлению, результатом чего стал чай, пролитый на подбородок.
— Вот оно — настоящее потрясение, к которому можно прийти, перемещаясь во времени, — с чувством сказал я. — Сразу забываешь весь этот вздор о Происхождении Видов и Судьбах Человечества, стоит столкнуться со своим двойником. Вот это, доложу я вам, настоящий феномен и парадокс — называй как хочешь, но скорее всего — шок!
