И что поразительнее всего — лицо его было скрыто жуткой маской — очки и хобот вроде того, что можно наблюдать у мухи под микроскопом.
— Боже, — прошептал Моисей, — Что за чудище!
— Да уж, — нахмурился я, внутренне готовый к любому повороту событий. — Эта маска — защита от газа. Комбинезон и перчатки тоже. Судя по всему, они готовы к газовой атаке. А что вы скажете об эполетах? Думаю, он экипирован против любых неожиданностей.
— Из какого же брутального века занесло его сюда, в мирный 1873-й?
— Я думаю, Моисей, это гость из самого мрачного будущего, которое только можно себе представить — Будущего Войны!
Воин между тем приближался. Он глухо пробубнил в маску слова, в которых можно было опознать начальственный тон, говоривший о том, что перед нами офицер, но из слов его я ничего не понял.
— Это германец! — жарко прошептал Моисей. К тому же с жутким акцентом. Откуда это могло взяться?
Я сделал шаг навстречу, поднимая руки:
— Мы англичане. Вы понимаете?
Я не мог видеть его лица, но по движению плеч понял, что это его устраивает. Теперь можно было разобрать голос: он принадлежал молодому человеку в армейском панцире. Он торопливо сказал:
— Прекрасно. Следуйте за мной.
Похоже, ничего другого нам не оставалось, как подчиниться.
Молодой воин выжидательно стоял у люка, с рукой на кобуре, следя за тем как мы по очереди взбираемся наверх.
— Скажите мне одну только вещь, — обратился к нему Моисей. — Зачем эта штуковина впереди на цепях?
— Противоминный цеп, — последовал короткий ответ.
— Противоминный? — недоуменно переспросил мой двойник.
— Цепь волочится по земле впереди «Рэглана». И мины взрываются прежде чем мы успеваем наехать на них.
Переварив эту информацию, Моисей забрался следом за мной.
— Британец, — удовлетворенно поделился он наблюдением. — Мимика выдает. Видели, как он мне показывал?
— Вы что, способны отличить германца от британца по одной только жестикуляции?
Моисей не ответил. Вместо этого он продолжил восхищаться совершенством техники:
— Вы посмотрите, что за броня! Пули для нее все равно что капли дождя — они просто сплющиваются и скатываются. Такую махину пробить можно только хорошей артиллерией.
Люк захлопнулся, плотно запечатав нас во тьму. Резиновая прокладка удерживала от проникновения не только света из внешнего мира, но и воздух. Нас повели узким коридорчиком вдоль длинного борта. Отовсюду слышался шум двигателей, пахло машинным маслом и керосином запахами, в которые вмешивался резкий аромат бездымного пороха. Здесь было жарко, и вскоре я почувствовал, что воротник намокает от пота. Единственный источник света — две лампы горели в глубине коридора. В сумраке я заметил по пути очертания восьми громадных колес диаметром по десять футов, выстроившихся по бокам крепости — за ними проходила обшивка. На носу крепости сидел единственный воин в брезентовом кресле в окружении рычагов, циферблатов и устройств, походивших на линзы перископов. На корме располагался двигатель и система передач. Все это напоминало во много раз увеличенную систему локомотива. Механизм обслуживали несколько человек в таких же масках с хоботами, комбинезонах и перчатках. Они возились словно жрецы вокруг металлических идолов.
